Здесь был СССР
Шрифт:
Какое кому дело, что какая-то парочка обнимается-целуется на их со Славиком месте, судорожно расстегивает друг на друге одежду, возится торопливо и неумело… Лере и Славику не жалко. Они щедрые.
И уж точно не должно быть до этого дела тем, кто идет с ними сейчас. У них другая задача, эту задачу они объяснили и вожатым, вожатые все поняли и выполняют.
Лера добросовестно следила за освещенной луной морской гладью, но там не было ни лодки, ни признака кого-нибудь удаляющегося от берега вплавь. Впрочем, вон появилась точка в паре сотен метров от берега, но это дельфин. А вот он
Кажется или нет, что за плавник его ухватилась тонкая девичья рука?
Да ну, ерунда какая!
– Не заметили, – выдохнул Тимур.
Женя промолчала. Ей казалось, что уж Клеопарда с высоты своего-то роста обязательно должна была их увидеть.
– Женечка!
Она ласково потерлась ему щекой о голое плечо, по-прежнему не произнося ни слова. А до Тимура, кажется, только сейчас начало доходить. Эх ты, мальчишка… мужчина ты мой…
– Женечка! И… и что же мы теперь?
– Не что, а кто. Мы – муж и жена. Так это, кажется, называется?
– Женечка! Моя Женечка!
– Заодно. За одно. Помнишь?
– Это когда мы объясняли Аэлите, что такое товарищ?
– Тогда. А если ты еще раз назовешь меня «товарищ Женя» или скажешь, что мы все это затеяли только для того, чтобы отвлечь внимание от Аэлиты, то я возьму вот этот булыжник и заеду тебе по башке!
Булыжник и вправду был здоровенный. Но Тимур понимал: то, что Женя, его Женя, сейчас сказала об Аэлите, тоже правда.
Только кто же мог догадаться, что после того, как эти пройдут и им с Женей уже можно будет, облегченно вздохнув, разомкнуть неловкие объятия, они вместо этого вдруг кинутся друг на друга, как… как…
Женя гибко встала, потянулась – тут, на песке, при лунном свете было видно все-все, и Тимур в панике отвернулся.
– Смотри, – грустно сказала она. – Должен же ты хоть напоследок увидеть, что тебе досталось.
– Напоследок?!
– Ну да. Потому что сейчас мы оденемся и поплывем за Аэлитой. Туда, где Гейка всех нас сможет подобрать. Как же еще?
– Действительно, как же еще… – пробормотал Тимур.
Гейка греб яростно и целеустремленно. От весел он Тимура шугнул сразу: «Не умеешь ведь, только мешать будешь!», а к рулю успела проскочить Женя и вовсе не собиралась уступать кому-то это место. Так что дело себе Тимур нашел, только когда лодка зашелестела килем по песку: соскочил в воду, помог вытащить лодку на берег, затем помог выбраться девочкам… Конечно, только Аэлите, ну так ей и Женя из лодки помогала, а когда протянул было руку Жене, она, будто не заметив, перепрыгнула через борт не менее ловко, чем он сам. Как и не было между ними ничего только что. Или, наоборот, потому, что было? Не хочет, чтобы это кто-нибудь заметил: Аэлита, Гейка?..
– Ну вот что, комиссар, – угрюмо проговорил Гейка, обращаясь к Тимуру едва ли не в первый раз после того, как они с Женей забрались в лодку. – Там мой дом – видишь, в окошке лампа?
– Твоего деда, Рахмона-аги, – кивнул Тимур. – Вижу, конечно.
– Рахмона-моллы, – еще более хмуро, сквозь зубы поправил Гейка. – Я и сам не знал, пока сюда…
Тимур снова
– Запомнил. Ассалам аляйкум, уважаемый Рахмон-молла – именно так и обращусь, да ты не бойся, не совсем же я дурак. Ну, пошли?
– Нельзя вам туда идти, – через силу выдавил из себя Гейка. – А ей, этой девчонке из… ну, из оттуда – тем паче нельзя!
Все они одновременно посмотрели на Аэлиту. Ее лицо белело в ночи, как мраморное.
– Молла, – повторил Тимур.
– Я же не знал! – отчаянно прошептал Гейка, Гейдар Рахмонов, атаман здешних рахмоновцев, внук самого Рахмона-моллы. – Сперва даже удивился, отчего дед мне тут разрешил все организовать как под Москвой у тимуровцев, у тебя то есть… Я тогда подумал: это хорошо, значит, дед теперь с нами всей душой! И его… его друзья тоже! Да у нас половина думает, как я тогда, в самом начале: и Али, который мне от тебя ракушку передал, и другие…
– Тот серп такой большой – это на самом деле не пара к молоту, а полумесяц? – поинтересовалась Женя как ни в чем не бывало. Словно они в музее были сейчас и она попросила экскурсовода рассказать ей о каком-то значке на древнем знамени.
– Ну.
– Что ж ты девочке помочь согласился, адъютант? – холодно произнес Тимур. – Мог вообще на зов не откликаться. Мог сказать, что лодку подогнать не сумеешь. Но отозвался, пригреб, забрал нас всех… И куда ей теперь?
– Никуда, – Гейка смотрел в землю. – Но если она в наш дом войдет, это будет хуже, чем в никуда. Или если даже вы втроем войдете… Вот, возьми свою рацию, – он зашарил по карманам, достал ракушку, протянул в пространство между Тимуром и Аэлитой. В результате взяла ее Женя. Да не просто взяла, а выхватила, как оружие у дезертира.
– Деду рассказывал? – голос ее был строг и суров. Так, наверно, говорит ее отец, отдавая боевые приказы.
– Ни слова, – Гейка расправил плечи, теперь он смотрел на Женю прямо, глаза в глаза.
– Хорошо. И об остальном тоже не говори.
– О чем остальном? – Он даже нашел в себе силы усмехнуться, пускай криво. – О дельфине? О том, что она вдруг поднялась передо мной из-под воды, как ни один живой человек не может? Да такое даже можно и рассказать: дед просто решит, что я саташкан, – Гейка постучал себя костяшкой согнутого пальца по лбу. – Но лучше не расскажу. Вовсе незачем ему знать…
– Действительно незачем! – произнес незнакомый голос из темноты. Почти незнакомый.
Они изумленно повернулись все разом. Кроме Аэлиты, которая, оказывается, давно уже смотрела в ту сторону. Больше всех ошеломлен оказался Гейка.
– Семеныч-ага?!
– И не только.
Тимур и сам уже видел, что не только: кроме старика на костылях, смутно запомнившегося по первому дню, с разных сторон подступили медленные тени. Прорваться, наверно, можно: они все – кто с костылем, кто в кресле с колесиками, а кто даже на такой платформе, на которой безногие ездят, отталкиваясь обтесанными чурками от земли. Но куда? И нужно ли?