Здесь мертвецы под сводом спят
Шрифт:
О боже, должно быть, как рвались их сердца, – подумала я. – Как это убийственно – не показать ни единым знаком, что узнаешь другого; притвориться, что они никогда не были влюблены, женаты, не имели троих дочерей, оставленных в Англии на попечение чужих людей, младшая из которых была еще младенцем.
Я повернулась на сиденье, чтобы взглянуть на тетушку Фелисити. В защитных очках ее глаза казались огромными, словно у совы, и она кивнула мне, словно говоря: «Да,
Мои глаза защипало от слез. Я больше ничего не хочу слышать. Я закрыла уши руками, но не смогла заглушить слова тетушки Фелисити, просачивающиеся по слуховой трубе.
– Флавия, послушай. Это не все… ты должна выслушать меня!
Я не могла проигнорировать командные нотки, внезапно прозвучавшие в ее голосе.
– Предатель, с которым должна была разобраться твоя мать, исчез. Политическая ситуация стала слишком опасной, чтобы оставаться в Сингапуре. Она собиралась домой… через Индию и Тибет. Но… за ней следили. Кто-то ее предал.
Мой мозг оцепенел. Черные мысли забушевали, словно волны в темном море.
Харриет убили? Я думала об этом и раньше, но отбросила эту мысль как абсолютно невероятную. Но разве не это подозревает министерство внутренних дел? Поэтому сэр Перегрин Дарвин так неожиданно появился у наших дверей? Убийца еще на свободе?
Мне хотелось свернуться в позу зародыша и умереть.
Голос тетушки Фелисити нарушил мою агонию.
– Ты без сомнения слышала о МИ-5 и МИ-6?
Я умудрилась кивнуть.
– Что ж, тогда должна знать, что есть МИ с номерами вплоть до 19 и больше. Есть отдел с такими большими номерами, что даже премьер-министр о них не знает.
Теперь в трубе стало тихо. О чем она говорит?
На земле ты словно жук на ковре, каждую крошку принимающий за замок. Но отсюда у тебя совсем другой взгляд на вещи. Можешь видеть намного дальше.
Вероятно, намного дальше, чем хотел бы.
Я слабо махнула рукой, давая знак тетушке Фелисити, что я слушаю и понимаю ее слова.
Увидев мою руку, она продолжила:
– Нам, де Люсам, доверена… вот уже триста с лишним лет… величайшая тайна королевства. Некоторые из нас на стороне добра… другие нет.
О чем говорит эта женщина? Она сошла с ума? Неужели я наедине в воздухе с человеком, которого следовало бы запереть в «Колни Хэтч» [15] ?
И еще, она же управляет «Голубым призраком», не так ли?
Я снова вспомнила, как спросила отца, как выглядит Букшоу с воздуха, и он ответил: «Спроси тетушку Фелисити. Она летала».
15
Сумасшедший дом в Лондоне.
Я предположила тогда, что она летала с кем-то еще и была пассажиром. Но слова отца надо было воспринимать буквально.
– Ты слышишь, что я говорю, Флавия?
Тетушка
– Нам нужно садиться. Времени больше нет. Но перед тем как мы начнем снижение, ты должна понять: с этого дня от тебя будут ожидать многого. Многое тебе уже дано. Во многом твое обучение уже началось.
На меня медленно снизошло понимание.
Моя лаборатория… почти волшебство, почему у меня никогда не кончались мензурки и свет…
Кто-то этим занимался.
– Ты не должна говорить об этом ни с кем, кроме меня, и только когда мы не дома и совершенно одни.
Прошлое лето и тот день на острове посреди декоративного озера!
«– Тебя не должно отталкивать неприятное, – тогда сказала мне тетушка Фелисити. – Я хочу тебе об этом напомнить. Хотя другим это может быть не очевидно, но твой долг станет для тебя столь же ясным, как будто посреди дороги перед тобой нарисована белая линия. Ты должна следовать за ней, Флавия.
– Даже если это приведет к убийству? – спросила я.
– Даже если это приведет к убийству».
Весь смысл ее слов обрушился на меня теперь, словно приливная волна. Сестра моего отца руководила моей жизнью много лет – может быть, всегда.
С огромным усилием я вцепилась в борта кабины и повернулась на сиденье, чтобы посмотреть тетушке Фелисити прямо в глаза – или, по крайней мере, в очки.
Теперь нас несли только порывы ветра, и было такое впечатление, что мы несемся верхом на урагане.
Медленно, но очень взвешенно я подняла правую руку и показала ей большой палец в жесте, который заставил бы гордиться Уинстона Черчилля.
И тетушка Фелисити ответила мне тем же.
Секундой позже она включила двигатель на полную мощность, и мы начали снижаться к земле.
Когда мы проскользнули над Бишоп-Лейси, по теням я определила, что уже хорошо за полдень, и увидела, что по обе стороны дороги около Святого Танкреда припаркованы машины.
Не успели колеса нашего самолета коcнуться чертополоха на Висто, как в отдалении показался Тристрам Таллис.
Тетушка Фелисити выключила зажигание, и мы обе выбрались на крыло. Я уже сняла шлем и подождала, пока она снимет свой.
На один краткий миг мы оказались снаружи и наедине.
– Сэндвичи с фазаном, – выпалила я, рискуя всем.
Тетушкино лицо было бесстрастным, словно высеченным из холодного мрамора. Каменный сфинкс, магией перенесенный из Египта.
Тристрам Таллис был уже на полпути к самолету. Через несколько секунд он будет рядом.
– Это вы Егерь, верно? – спросила я.