Здесь русский дух…
Шрифт:
Вскоре тяжелая сосновая дверь вновь отворилась, и в избу вместе с клубами морозного воздуха ворвался чужой дух, то есть Лавкай, явившийся в сопровождении двух молодых сподручников.
– Здорово, князь! – вставая с широкой березовой скамьи, поприветствовал его Ерофей и отвесил правителю земной поклон. – Давненько мы с тобой не виделись…
– Да как же? На прошлой неделе, – приложив правую руку к сердцу и чуть склонив голову, произнес князь. Он уже давно жил рядом с русскими и потихоньку выучил их язык. Правда, порой ему не хватало чужих слов, и тогда он пытался все объяснить
«Он прав, хитрый лис», – подумал атаман. На прошлой неделе они случайно встретились на лесной тропе, когда Ерофей с отрядом казаков на лошадях возвращались из Кумарского острога. Князь тоже был не один, а с небольшой конной дружиной.
– Как, князь, будешь платить дань? – спросил Лавкая Хабаров. – Ведь, считай, уже все ваши князья покорились русскому царю. Только ты упрямишься. Смотри, рассердится наш государь – и тогда пеняй на себя…
Может, хоть на этот раз они договорятся, подумал атаман, предлагая князю отдохнуть с дороги и принять угощение.
– Фроська! Быстро распорядись со жратвой! – приказал он стряпухе, и та заметалась по избе.
– Вот сейчас мы с вами и отведаем бражки. Я ведь, Лавкай, еще никогда тебя ею не угощал, так ведь? – потирая руки, весело проговорил Ерофей, усаживая гостей за стол.
– Не надо бражки. Я не из-за еды приехал, а просто подарки привез, – пытался остановить атамана Лавкай.
Лавкай сделал знак, и его сподручники вытряхнули на тесовый пол содержимое двух мешков – шкурки серебристого и черного соболя, маленьких белок со стальным отливом, шелковистых горностаев, рыжеватых колонков. Еще присутствовали две шкуры чернобурки и большая – медведя.
У Ерофея загорелись глаза, когда он увидел подобное богатство. Он знал, мягкая рухлядь ценилась во всем мире наравне с золотом.
– Принимай, атаман, подарки. Очень уж я тебя люблю, – сверкнув хитрыми лисьими глазками, произнес Лавкай и низко поклонился Ерофею.
Атаман задумчиво погладил свою рыжую бороду.
– Спасибо, князь, но мне таких подарков не надо, – нахмурившись, сказал он, и вдруг усмехнулся. – Понимаю твое желание задобрить меня, чтобы не платить нашему царю дань. Не выйдет! Я государев человек, и покупаться на твои цацки не намерен. Если не хочешь, пес, получить по мордасам, то забирай свои шкуры назад.
В расстройстве Ерофей подхватил с письменного стола кубок с остатками браги и выплеснул ее себе в глотку, после чего, утерев бороду кулаком, начал ходить по горнице, размахивая полами поддевки.
Лавкай ничего не понимал, а только стоял посреди избы и растерянно глядел на атамана.
– Так ты будешь платить дань, в который раз тебя спрашиваю? – схватив князя за грудки, зло проговорил Ерофей.
– Не буду, – однозначно послышалось в ответ. – Русский правитель – не наш правитель. Зачем же ему платить?
Услышав это, Хабаров крепко выругался.
– Ах, рожа паршивая! Как ты смеешь так говорить?.. – с размаху хрястнул он своим тяжелым кулаком по столу. – Эта земля принадлежит нашему государю, значит, все, кто здесь живет, – его подданные. Да, да, и ты, Лавкай, его раб. Можешь попусту не любиться… Говорю тебе, беду навлечешь, если и дальше будешь артачиться.
– Мы
11
Ачаны – малый народ в Китае.
Лицо Ерофея побагровело.
– Значит, не хочешь с нашим царем-батюшкой жить в мире? – резко спросил он князя. – Ведь мы к вам когда-то шли для торговли, – остановившись перед Лавкаем и подняв кверху указательный палец, сказал он. – Нам не надо было вашей земли. Вы-то как нас встретили? Рукопашным боем! Тогда-то и решил наш государь взять вас под свою высокую руку, чтобы жить вам с нами в мире.
Лавкай засопел.
– Мы были согласны на мир, даже служить вашему царю… – сказал он. – Только прежде вас приходил сюда казак Квашнин со своими людьми и сказал, что вы хотите всех нас побить, ограбить землю, а жен и детей взять в плен.
– Врал вам этот Квашнин! Врал! – гневно трубил атаман. – Он хотел один с вами торговать, поэтому и пытался вас запугать. Обыкновенный вор! Как поймаю, так сразу буду судить. – Атаман перевел дыхание и вдруг вскрикнул: – Чего же мы стоим? Вон Фрося и стол накрыла. Садитесь, гости дорогие, отведайте нашего скромного угощения. Как говорится, чем богаты…
Лавкай покачал головой:
– Не сяду я с врагом за один стол.
Хабаров помрачнел.
– Вот как!.. Неужели расстанемся врагами? – спросил он князя. – Я-то думал, мы с тобой дружить будем. Смотри, как бы маньчжуры вас не проглотили прямо вместе с соболиными шкурами. Они же вам житья не дадут. Думаешь, я не знаю, как они к вам относятся? И дань с вас берут большую, и девок на разврат к себе уводят, а малых сыновей отдают в евнухи. Когда взбрыкнете, то они вас тут же огнем спалят и головы срубят. Нам придется вас защищать.
Князь усмехнулся:
– У нас есть бог Хаз, и он защитит. Берегись, атаман. Великий бог Хаз говорит о большой войне. Ох, много прольется крови! Велик бог Хаз, и велики его милости…
Хабаров просто опешил, услышав такие рассуждения.
– Так ты нам угрожаешь? – нахмурил он брови.
– Ох, много будет крови!.. – вместо ответа пробормотал князь.
Он велел своим сподручникам собрать пушнину, после чего, даже не простившись, вышел из избы. Хабаров, не ожидавший такого оборота событий, лишь покачал головой и нервно поскреб свою рыжую бороду.
Он хотел остановить князя, и даже выбежал за ним на мороз, но того уже и след простыл. «Значит, не судьба», – подумал атаман.
Ранний час, а крепость уже проснулась, и над заснеженными крышами свежерубленых изб медленно курились белые печные дымы. Где-то на крепостном валу перекликались часовые. Слуш-а-й!..
…Лавкай говорил правду. Летом того же года большой отряд дауров при поддержке людей из маньчжур напал на русское поселение. Завязалась кровавая битва, длившаяся до самого рассвета.