Здесь вам не причинят никакого вреда
Шрифт:
Так и есть. Из шкафа потянуло морозом. А затем потянулась и рука Омордня.
Монстр выбрался наружу, огляделся, принюхался, растянул в резиновой улыбке щель рта и сделал шаг вперед. Курсантка откинула покрывало, села и нажала кнопку. Шкатулки запиликали адскую смесь, в которой с трудом угадывалась только «Ода к радости».
От симфонии-какофонии китайского производства Омордень аж затрясся. Монстр заткнул уши руками, попятился, начал поворачиваться к шкафу и… увидел Мари.
– Ты?! – сказал он. – Опять ты?!
Омордень швырнул
«Он же меня сейчас проглотит! – мысли курсантки заметались. – Надо срочно… надо… удивить… что-то неожиданное…»
– А посолить? – капризным голосом спросила она. – А поперчить? А укропчику?
Пасть захлопнулась, едва не оттяпав Мари нос. Омордень пошевелил ноздрями, шмыгнул, фыркнул и… чихнул, осыпав кровать градом сосулек. Девушка еле успела закрыться покрывалом. Вновь выглянула.
Монстр водил искаженной мордой слева направо. Потом тяжело посмотрел на несостоявшийся ужин, качнул головой, повернулся и одним прыжком нырнул в шкаф.
Стало совсем тихо, только в одной из покореженных шкатулок что-то немузыкально скрипело.
«Ну вот, – вздохнула Мари, выбираясь из чужой холодной постели. – Ребенок спасен, Омордень упущен. Все по плану».
– Здорово! – сказало кресло у двери. Из кучи одежды показалась голова Алекса. – Ты его победила?
– Трудно сказать. Он меня не съел, значит, победила. Но я его не схватила, значит, не победила.
– У вас, у взрослых, – сказал Алекс, – все так сложно. А мне дальше бояться или нет?
– Бояться не нужно, – строго сказала курсантка, – нужно опасаться.
Даже в темноте было видно, что никакой ясности Мари не внесла. Тогда она развязала рюкзак и достала еще две шкатулки.
– Возьми. Если вдруг кто-нибудь еще заявится, ты раз, – курсантка нажала кнопку на одной из шкатулок, та заиграла «Jingle Bells», – а потом два, – вторая загудела «Боже, храни королеву».
Алекс наклонил голову, вслушиваясь.
– А чтобы выключить, обязательно об стенку кидать?
– Нет, – Мари улыбнулась, – нажмешь кнопку еще раз.
Мальчик протянул руки, взял обе шкатулки и прижал их к груди.
– Ну, не скучай, – девушка вскочила на подоконник.
Тот в ответ мигнул обоими глазами и спросил:
– А чем отличается «бояться» и «опасаться»? Когда опасаешься, то страха нет?
«Да, пора бы уже внести в этот вопрос ясность, – подумала Мари. – Хотя бы для себя».
– Страх все равно есть. Но… как бы это сказать… О! Когда боишься, страх сильнее тебя, а когда опасаешься, ты сильнее его. Понятно?
Мальчик кивнул.
– Тогда… ого! Уже полдвенадцатого! Пора тебе спать. Да и мне пора.
– А ты не боишься по улицам ночью ходить одна?
– Нет. Но
«Успеваю, – думала Мари, соскакивая с пожарной лестницы, – тут буквально десять минут. Если никто не будет отвлекать…» Естественно, ее тут же отвлекли. Где-то рядом кто-то хрюкал. Или сморкался. Или всхлипывал. Курсантка остановилась, медленно повернулась вокруг своей оси и определила направление на хрюканье-сморкание-всхлипывание – подъезд дома напротив.
«Еще один ребенок ночью на улице? Маловероятно. Кошка?»
Еще один всхлип. Теперь, несомненно, детский.
– Не ходи дотуда, красавка, – квакнуло рядом.
Из песочницы на Мари смотрела коричневая жаба с оранжевыми глазами.
– Не ходи, – сказала Драбаруха, – не треба. Беда буде.
И зарылась в песок.
«Будет беда… Значит, там действительно кошмар, может Омордень… а может кто и похуже… Значит, ребенок в страшной опасности!»
Мысль о страшной опасности достигла головы Мари в тот момент, когда ее тренированное тело достигло подъезда. Курсантка приоткрыла дверь и сразу успокоилась. К таким ситуациям она уже привыкла.
Маловероятный ребенок сидел на корточках под лестницей, а над ним нависал кошмар, одетый во что-то среднее между средневековыми латами и костюмом космонавта.
Мари пинком распахнула дверь и засветила в кошмар из мощного служебного фонаря.
– Фамилия! – гаркнула она. – Регистрация!
«Космонавт» подпрыгнул как теннисный шарик, оказался выше светового конуса и ушел в темный потолок.
Курсантка уменьшила яркость фонаря наполовину, подошла к шмыгающему носом мальчику, наклонилась:
– Что ты здесь делаешь, малыш?
Мальчик открыл рот и странным сдавленным голосом произнес нечто настолько дикое, что Мари оторопела:
– Жду одну девчонку, малышка.
И тут курсантка заметила вторую странность. На боках детской пижамы висели желтые рукавицы для ловли Хамелеона.
– Девчонку-девчоночку, – пропел ребенок и вцепился в руку Мари. – И знаешь кого? Тебя!
Лицо мальчика сморщилось, подернулось рябью, и превратилось в плоскую безглазую морду ложного Зубастого Человека. И тут же, не дав Мари и доли секунды, чтобы ужаснуться, ощерилось иголками и спицами. Детская ручка издала звякающий звук и до боли сжала кисть девушки.
Хвать! Вернувшийся «Космонавт» сгреб вторую руку.
Хлесть! Тонкая бечевка стянула лодыжки.
Мари попалась.
– Ну что, – хихикнул бывший ребенок, а теперь Хамелеон, принявший облик Колореза. – Понеслись?
Кошмары развернулись к самому темному углу под лестницей и ринулись сквозь стену, увлекая за собой Мари.
Во дворе Драбаруха горестно вздохнула и положила морду на край песочницы.
Мальчик Алекс прижал лоб к холодному оконному стеклу. Он видел, как амазонка Мари спустилась по пожарной лестнице. Видел, как она остановилась, повертелась на месте, а потом вошла… нет, ворвалась в подъезд.