Здравствуй, 1984-й
Шрифт:
Я при слове «золото» сразу встал в стойку, и идея мне понравилась. На кой хрен мне работать, а потом идти в вечернюю школу? Буду все время до Перестройки учиться. И плюс возможные связи с золотодобытчиками!
– Красноярск? Я с радостью! – ответил я почти мгновенно.
– Ты подожди, Анатолий. Подумай. Там суровый климат, морозы могут всю зиму стоять до тридцати градусов, – предупредил меня Виктор Семенович.
– Я справлюсь! – заверил я, вспоминая, как в прошлом в тайге зимой на снегу ночевать пришлось.
Даже обрадовался, чего уж греха таить? Куда угодно, лишь бы от отца подальше!
Мы еще побеседовали немного,
– Толя, по русскому мы тебе поможем, если надо будет. Математику не забыл?
– Как можно! А вы не уточняли, когда там в школе экзамены? Я про зональную школу.
– Да какие экзамены?! Дадут направление тебе. Но один экзамен по истории сдать придется. Стипендия там небольшая, тридцать рублей всего. А город большой, соблазнов много. Смотри, Толя, свою жизнь не просри, такие предложения нечасто делают, – вздохнул директор, руля домой.
Можно подумать! Я со своими знаниями кусок колбасы с икрой всегда буду иметь. А то, что сейчас кажется великой доблестью, лет через семь будет выглядеть великой глупостью.
Дома я, наконец, похвастался грамотой, а заодно и рассказал про поступившее мне предложение на учебу в Красноярске.
– Ой, дурак! – честно сказала бабуля. – Туда людей в ссылку сгоняли, а ты сам! Там же девять месяцев в году зима! И куда тебе с твоими знаниями на комсомольскую работу?
Я знал о Сибири в разы больше и сразу срезал бабулю одним аргументом.
– Ба, а те люди, что там живут, они тоже дураки? И брат твой был очень грамотным?
– Люди, люди… ну, живут… зеки одни, наверное, а дед твой – это вообще другая история, – пробурчала бабуля, не желая сдаваться.
– Зеки и Красноярскую ГЭС построили, и алюминиевый завод, и прочее? Ну, ба!
– Далеко это, – вздохнула бабушка и погладила меня по голове, добавив неожиданно: – Стричь тебя пора.
Оставшееся до выпускных экзаменов время я провел в трудах по хозяйству – подправил забор со стороны огорода, почистил дымоход, хоть и не умел, под присмотром бабки побелил потолки, вернее, не побелил, а покрасил каким-то КЧ. Получилось хорошо.
Подошло время экзаменов. Русский язык я сдал на трояк, и, как понимаю, мне повезло. Писали диктант по творчеству Маяковского, и я, умудрясь сделать четыре ошибки в одном предложении, получил трояк, что меня совершенно не напрягло. Ну, не отличался я большой грамотностью ни в этой жизни, ни в прошлой. К геометрии я подошел во всеоружии и сдал ее на отлично, вернее, результат неизвестен пока, ведь проверяют письменные работы два дня. А вот на устной алгебре произошел затык, и в совершенно неожиданном плане – я показал ненужные вузовские знания.
Глава 18
И вроде делов-то всего ничего, подумаешь – решил задачку через интеграл, но на экзамене присутствовал, кроме двух школьных учительниц, еще и заезжий доцент – седовласый дядька, возраста около полтинника, аж из самой Москвы приехавший к нам на свадьбу племянницы. Что самое паскудное – ни моя память, ни Толика не могли подсказать объем знаний восьмиклассника. Заслуженная пятерка и допрос от доцента в кабинете директора.
Математический анализ я знал неплохо, да что там неплохо, я был там царь и бог. В свое время доктора наук ходили ко мне за помощью.
– У ребенка явный талант к математике! Ему нужно заниматься наукой, – категорично высказал он свое мнение Николаю Николаевичу.
– Он по комсомольской линии пойдет, – неуверенно сказал директор, бывший тоже под впечатлением от моих знаний.
– Да кто против?! – взмахнула руками столичная знаменитость. – Кто против?! Пусть учится в МГУ и занимается комсомольскими делами.
Меня несколько покоробили слова обо мне как о ребенке, я сам-то себя взрослым считал, Штыба тоже, кстати, хоть и восьмиклассник.
– Не хочу математикой, я уже решил всё, – твердо заявил я, огорчив доцента.
– А как ты так хорошо тему знаешь? – спросил вдруг Николай Николаевич.
– Попалась хорошая книжка – «Математический анализ» для школьников за авторством Понтрягина, – на ходу сочиняю я.
– Есть такая книжка? – директор повернулся к доценту.
– Есть, но там и объем знаний приличный. Ты, Анатолий, часто занимался по ней? – вкрадчиво спросил математик.
– Каждый день! Но понемногу, – улыбаюсь я, уже наметив линию защиты.
– Толя, не ври, чтобы ты каждый день занимался, да я не поверю, – хмурится директор.
– Она у нас в туалете лежит! – заставил я обоих седовласых допросчиков замолчать.
– Хм, оригинальный способ, – промычал доцент. – А почему комсомольская работа?
– У моей бабушки брат был известным революционером, – следуя своей версии защиты, заявляю я.
Крыть им нечем, и меня отпускают домой.
– Послезавтра последний звонок, не опаздывай, – кричит в спину директор.
Дома радую бабулю пятеркой по экзамену, причем она уверена, что мне помог спасенный зав отделом. Я не разубеждаю. А зачем мне это? Итак, со школой покончено, а экзамен в зональной школе будет только первого августа. Я уже взял парочку книг в поселковой библиотеке и готовлюсь к поступлению. Почему в районной? Так в школьной мне уже не дадут. Экзамен хоть и по истории, но основной упор будет на историю революционного движения. И если с датами я еще могу справиться, то цитаты из разных коммунистических книг надо заучивать. Я попытался понять вселенскую мудрость Ленина и почитать его работы. Муть голубая. Вот, например, «Как нам реорганизовать Рабкрин». Скука страшная! Зачем мне эти знания? И даже не так… А зачем хоть кому-то эти знания?
«…члены ЦКК, обязанные присутствовать в известном числе на каждом заседании Политбюро, должны составить сплоченную группу, которая, „невзирая на лица“, должна будет следить за тем, чтобы ни чей авторитет, ни генсека, ни кого-нибудь из других членов ЦК, не мог помешать им сделать запрос, проверить документы и вообще добиться безусловной осведомленности и строжайшей правильности дел».
Что-что?! Какая-то центральная контрольная комиссия будет на КАЖДОМ заседании Политбюро делать запросы? Еще и следить, чтобы товарищ Черненко не смел им мешать? Это вообще не антисоветчина? Голова пухла от этой хрени. Поеду, прокачусь на речку на мопеде, пока батя не вернулся и не умчался на нем к своим дружкам.