Здравствуй, брат, умри

Острогин Макс

Книжек нашел, но все съеденные, одни корочки остались. Еще разных незнакомых вещей, железные палки с кругляками на концах, кожаные мешки, из которых сыпался черный прах, велосипеды, я их узнал, железные лестницы… Всего было так много, что я даже заблудился. А вышел прямо к лестнице, только не к простой, а к механической, у которой ступеньки бегут, а ты стоишь, я про такие читал.

Так она блестела эта лестница, что захотелось мне по ней спуститься. Я и спустился. Ничем особенным эта лестница не отличалась, ходить по ней совсем как по другим.

Я

опять попал в шоколадный отдел, оказывается, здесь шоколадки не только на втором этаже, но и на первом. Правда, тут они были другого сорта — такие плоские и квадратиками, твердые, как дерево. Нет, все-таки люди были очень умными — придумали заделывать шоколад в такие тонкие металлические оболочки, в таких он, наверное, тысячу лет может храниться. И носить удобно, везде пристраивается, хоть в кармане, хоть за поясом.

Вообще такие квадратичные шоколадки редко встречаются, это еще большая удача, чем простая шоколадка. Я взял с полки самую-самую, разорвал упаковку и стал грызть. С шоколадом надо всегда осторожно — зубы можно поломать легко, я уже говорил. Поэтому надо сначала как следует расслюнявить квадратики, а потом уже жевать. Ну, я и стал расслюнявливать. Шагал вдоль рядов, ничего не брал — некуда, просто изучал богатство, наслаждался этим чувством, жевал, квадратичный шоколад — самый вкусный шоколад…

Надо будет привести сюда дичат. Найти рюкзаков, набрать шоколадок…

Шоколадная полка закончилась.

Я завернул за угол и наткнулся на тварь.

Она стояла возле полки и разглядывала шоколадку. Точно такую же, какую жевал я. Еще я успел заметить книгу, тварь держала ее в другой руке, на обложке был нарисован синий слоненок и еще какие-то мелкие зверушки. Слоненок почему-то сидел на дереве, в гнезде, совсем как большая птица. А зверушки стояли вокруг и, кажется, смеялись. А под мышкой у твари была синяя рыба. А на шее — оружие, чем-то похоже на огнестрел.

Я все это увидел.

А тварь увидела меня.

Она выронила книжку, и я долго, очень долго наблюдал, как эта книжка падает. Потому что все как-то замедлилось. Остановилось. Такое бывает с сильного испуга.

Кажется, тварь меня тоже испугалась.

Я бы сам себя испугался, наверное. И ее я испугался.

Лицом к лицу. Раз. Тварь.

Тварь начала поднимать черную оружейную штуку, болтавшуюся на шее. А шоколадку она при этом не выпустила. Нет, не выпустила.

Моя рука дернулась, опередив голову, опередив мысль, опередив даже предмысль — топорик вонзился точно между глаз.

Твари.

И только после этого я подумал. Что я поступил, в общем-то, правильно. Об этом еще Хромой говорил — сначала делай, потом думай.

Голова хрустнула, тварь упала.

Она извивалась на полу, я стоял над ней. Она хрипела и пыталась дотянуться до меня. А я смотрел. Просто. Все просто оказалось.

Тварь затихла и стала истекать чернотой.

Я смотрел, не мог оторваться.

Ойкнул Волк. Я сжал его слишком сильно, больно ему стало. Я очнулся.

Я стоял посреди шоколадного ряда, и передо мной лежала

дохлая тварь. Я только что ее убил.

Я наклонился, взялся за рукоять, выдернул топорик. Он пошел туго, со скрипом, как из дерева. Я вытащил топорик, уронил, не смог взять. А потом не удержался и прихватил еще черную штуку. Оружие. Уж очень она была похожа на огнестрел — ствол, приклад, патронники, курок, все, что надо.

Сделал шаг назад.

Тут они, значит. И сюда добрались… Выследили. Или, может… Или, может, они везде уже тут? По всей Земле? Распространились. Надо уходить.

Экстренно!

Я рванул к лестнице, в сторону продуктового отдела, туда, где спали дичата…

Остановился.

На улице стояла машина. Я разглядел ее через витрину. Машина немного отличалась от тех, что я уже видел. Эта была не на колесах, а на гусеницах. И другого цвета. Ярко-зеленого. И наверху какая-то круглая штука. И сзади еще прицеплены две машины, и тоже на гусеницах.

Возле машины стояли твари. Трое. Черные, горбатые, страшные. Ждали. Своего. Который пошел за шоколадкой.

В следующий момент я понял, что делать.

Все просто. Так просто.

Я вышел на улицу. Прямо на этих. Я же человек.

— Эй, вонючки! — крикнул я. — Человек идет!

Я шагал нагло, набычившись, быстро. А они смотрели на меня. Растерялись. Когда до них осталось совсем немного, я вскинул это их черное ружье и нажал на курок. Оно не грохнуло, вообще ничего на первый взгляд не произошло.

Но тварь, та, что стояла в центре, окаменела. Как замерзла. Она как раз руку в мою сторону протягивала, да так и осталась с такой протянутой рукой.

И стала падать. Остальные подхватили ее, а я хотел еще выстрелить, но курок нажимался впустую. Тогда я рванул. Побежал. По улице. Между сгоревшими машинами. Бежал, оглядываясь. Тварей не было видно. Твари были удивлены. И растеряны. Я выиграл время.

Я ошибался. За спиной у меня грохнуло. Обернулся.

Они гнались за мной. Тварь. Одна. Бежала прямо по крышам машин, перепрыгивала с одной на другую. Я навел на нее оружие, вдавил курок. Выстрела не последовало. Штука не стреляла, я отбросил ее в сторону и снова побежал.

Улица сузилась, машины теперь стояли всмятку, впритык, даже в два яруса, черные, обгорелые, кореженные, я полез на крыши. Это было ошибкой. Я подумал, что тварь запутается в железе, но это было ошибкой, она не запуталась.

Я перебрался через машины, распорол ногу…

Тупик. Поперек улицы стена. Справа и слева — тоже. Загон, в первый раз такой загон вижу.

Она загнала меня в тупик. Я сам себя загнал, надо было в другую сторону бежать. Хромой всегда говорил — в жизни надо всегда выбирать правильно, куда бежать — вправо или влево. Выберешь влево — побежишь дальше, выберешь вправо…

Ну, я выбрал вправо.

Я прыгнул на стену. Кирпичи. Может, получится… Попытался влезть, цепляясь за выбоины, выбоин много, влез метра на два, оборвался, упал. Повернулся, прижался спиной к шершавому камню. Вытащил нож, стал ждать.