Здравствуйте, доктор! Записки пациентов
Шрифт:
— На киллера ты больше похож, чем на нейрохирурга. Куда ты пропал?
— Две операции сегодня были. Утром и вечером. Один человек умер. Прооперировали поздно.
И вот я лечу на каблуках по эскалаторам, через толпы, сбивая людей на крутых виражах метрополитена. Он назначил встречу на самой оживленной и душной станции. Опоздал на сорок минут.
Увидев меня, сопротивляющуюся из последних сил движению людской массы, которая буквально закручивала меня в водоворот перехода, он уронил свой телефон-мини-компьтер,
Дальше события развивались по сценарию, на который были бы не способны даже самые плохие наши сценаристы.
Он уже успел выпить, и алкоголь вырвался наружу прямо на меня. Срочные поиски гостиницы, где можно отмыться и прийти в себя, не увенчались успехом и в конце концов привели нас в мою однушку, где из-за ремонта было адски пыльно и не было мебели.
Выпитое им за последнее время произвело необратимые изменения в его мозгу, и он умудрился потерять кошелек при попытке купить презервативы.
Он так волновался, что ему будет звонить жена, что у него не было эрекции. Измучившись, мы заснули на полу, но вскоре я проснулась от холода и пения птиц за окном. Лежала, разглядывала его худое тело, очки, которые валялись рядом, и спрашивала себя: почему меня все-таки привлекают такие мужчины?
— У тебя пахнет изо рта, — сказал он проснувшись.
Я решила принять душ, но из крана потекла ржавая вода. Он решил помочиться и не закрыл дверь в туалет. Спросил оттуда:
— Ты можешь дать мне две тысячи рублей? Я сказал жене, что делаю переливание крови пациенту и что мне заплатят за дополнительное время.
Пока я собирала с пола свою одежду и отряхивала ее, он пытался засунуть сим-карту в мой айфон, чтобы понять, не звонила ли ему жена. В результате его симка застряла в моем айфоне намертво, а отверстие, через которое ее можно было бы вынуть, он забил сломанной спичкой.
«Неужели ему так важно, звонила ли ему жена? — думала я. — Может, он ждет звонка от кого-то еще?»
А он в это время шуршал зеленым мятым пакетом из аптеки, в котором носил множество таблеток, высыпал штуки три из пластиковых пачек на ладонь, глотал, запивал ржавой водой.
Разве я могу что-то сделать для этого человека? Изменить его жизнь? Дать ему вдохновение или отдых? Я тщетно перебирала в голове варианты, понимая, что я всего лишь человек, и мне остается только молиться и желать ему счастья.
Мы ловили такси в лучах восходящего солнца, и я любовалась голубями на карнизе сталинского здания, похожего на итальянское, какие я видела в Риме. У ларька влюбленная парочка пила кофе, и я позавидовала их романтической влюбленности и подумала, что в такое утро было бы прекрасно сесть на самолет и улететь в какую-нибудь страну, но вместо этого только ловила такси. А когда остановилась машина, он, опередив меня, наклонился к окошку водителя и назвал свой адрес, но предложил так мало денег, что водитель отказался.
Долгое
— Извини, задержали на встрече.
— Давай возьмем два гамбургера в «Макдоналдсе», абсент в ларьке и пойдем юбаться в парк?
— Юбаться в парк? — С ним невозможно сохранять серьезность, я хохочу. — Нет уж, извини, не могу есть еду из «Макдака» и пить натощак не буду. В парк? Ну допустим… Хорошая идея!
В результате сидим на веранде кафе за мои деньги. Хулиганим. Он уже вылил на меня мартини, я уже бросила в него вилку. Ржем. Официантка спрашивает уже в третий раз, все ли у нас в порядке. Вопрос нам кажется неуместным. Какое, к черту, в порядке! Мы два инфантила, которые сбежали от своей работы, от своих близких, потому что задолбались. У нас нет будущего, и мы это прекрасно осознаем. И тем не менее он задает мне вопрос:
— Какой у тебя размер пальца?
— Что??
— Какой размер колец ты носишь?
Ну не инфантил? А еще серьезный человек, делает людям операции.
— Слушай, хватит играть в игры! Ты что, тест проводишь: как девушки отвечают на этакой вопрос?
— Может быть, я хочу тебе сделать подарок.
— Не надо, разоришься!
— Почему не надо? Сегодня хороший день. Я спас человека. Вставил ему зонд через нос, потому что он дышать не мог, асфиксия. Хочу подарить какую-нибудь бижутерию…
— А, бижутерию! Слава богу!
Идем в гостиницу, по дороге он покупает все-таки два мерзких абсента в банках, рассказывает мне о том, как катался на кабриолете с двадцатидвухлетней девственницей.
— Она у меня не для секса, для души.
— Ни хрена себе, для души? Она же врет тебе! Разве бывают девственницы в двадцать два года? Ты же медик! Ты должен понимать, что это ненормально! Она или страшная как черт, или душевнобольная! Зачем она тебе о себе такие вещи рассказывает?
— А что, я сам девственность потерял в девятнадцать лет. Меня изнасиловали.
— Кто? Мужчина?
— Нет, женщина… Я работал в аптеке, она пришла покупать обезболивающее и набросилась на меня.
— А меня мужчина изнасиловал, в четырнадцать. Наверное, это нас и объединяет…
— Ты моя юбнутая!
— Сам ты юбнутый!
— А что значит «юбнутый»? Это не значит, которого юбали?
— Это значит: crazy, cranky или geek.
— Помнишь, мы с тобой были в этой гостинице, была весна. А теперь осень, — неожиданно сентиментально произносит он.
— Да, — задумчиво тяну я, — помню…
— Мы с тобой стали такими родными… — говорит он.
— Да…
— Мне нравится юбаться с тобой. Не знаю почему. Наверное, привык.
— Да, мне тоже…
Он пытается не заплатить за гостиницу, ждет, что я выложу денежки.