Здравствуйте, Эмиль Золя!

Лану Арман

Всю ту зиму Золя прожил как затворник в своей усадьбе. Он почти не разговаривал с женой. Эмиль не мог простить ей того, что она не сумела завоевать любовь матери. Его постоянно лихорадило. Он гнал от себя сон, и прежде чем погрузиться в это каждодневное небытие, трижды закрывал и открывал веки, чтобы отвести от себя несчастье. Он ждал почты так, словно от нее зависела вся его жизнь. К тому времени было выпущено семьдесят пять тысяч экземпляров «Нана».

Поистине трагичен контраст между триумфом Золя и его душевными муками.

Глава пятая

Золя прогуливается. — Куплеты и происшествия. — Денежный вопрос. — Год ярости: 1882.

— «Накипь». — Мнение Жида. — «Дамское счастье». — Месмер, Шарко, Фрейд.

— «Радость жизни», или Золя, психиатр и смерть.

До 1877 года Золя мог спокойно бродить по Парижу: лишь некоторые журналисты узнавали его. Теперь он стал популярной личностью. Конечно, прохожие не замирали на месте и не устраивали ему бурных оваций, как Капулю, тенору Оперы, прилизанной прическе которого подражали все хлыщи. Появление Золя вызывало улыбки, некоторое удивление, и это стесняло его. Он включил улицу в свои романы, а улица включила его в свой роман.

Золя хорошо знал эту улицу, охваченную гневом, возбуждением или скорбью, она оставила неизгладимый

след в его сердце еще с той поры, когда в детстве ему случилось однажды затеряться в ее праздничной толпе. На него произвели сильное впечатление — более сильное, чем на многих его современников, — волнения, предшествовавшие краху Империи, безумие парижан, горланивших «На Берлин!», и безумие марсельцев Эскироса, топтанье на месте выбитых из колеи чиновников в Бордо, кровожадная ярость Версаля, умирающего от страха, кавалькады Коммуны, театральное ликование всемирных выставок, все эти массовые мизансцены.

В мае 1873 года толпа заполняет Западный вокзал и бульвары. Над ней тысячи рук, размахивающих газетами. Неизвестные ораторы, взобравшись на фонари, разглагольствуют перед народом о событии, происшедшем в субботу вечером — 24 числа. Маршал Мак-Магон избран президентом Республики. Легитимисты, орлеанисты и бонапартисты сошлись на маршале. Золя лишь пожимает плечами. Но когда в марте 1877 года он увидит двигающийся по бульварному кольцу пышный катафалк с крошечным телом «г-на Тьера», он почувствует спазмы в горле.

Золя — неутомимый пешеход. Его поэзия — это поэзия пешехода: «Почему вы всегда стремитесь унестись подальше от наших улиц в романтические страны? Наши улицы трагичны и очаровательны, они должны вдохновлять поэта», — говорил он Полю Бурже. Но прогулки для Золя — не только удовольствие; это единственное средство в борьбе с быстро развивающейся полнотой и в связи с этим с одышкой, его мучает чувство страха, обостряется и без того крайне обостренная восприимчивость.

Во время похорон Виктора Нуара, убитого принцем Бонапартом, улице кажутся как нельзя кстати куплеты о Троппмане, казненном 18 января 1870 года. В ответ на куплеты, напечатанные на отдельных иллюстрированных листках:

Горе мне! В семнадцать лет Был усидчив я на диво, Обожал дурное чтиво, Увлекательный сюжет, И писанье в этом стиле Ум и вкус мне развратили —

раздается саркастическое замечание Рошфора: «Я имел слабость предполагать, что Бонапарт мог быть всем, но не убийцей». С ужасным зрелищем эксгумируемых трупов на равнине под Пантеном никак не сочетался сентиментальный букетик, положенный невестой убитого журналиста на гроб.

Золя предвкушает рождение своих будущих статей. Он заходит в один из кабаков. Пьет пиво, смотрит, как посетители танцуют «шаю» [95] , как взвиваются нижние юбки танцующих женщин, похожие на пену в пивных кружках. В нос ударяют запахи мускуса, пота и алкоголя. Он записывает названия фигур котильона: «Колыбель», «Обручи-близнецы», «Магическая шляпа», «Волнующееся море». Улица поет, гудит, хохочет. Улица накапливает события и происшествия. 29 июня 1871 года она производит смотр армии в Лоншане. Английский филантроп Ричард Уоллес дарит Улице пятьдесят фонтанов, дабы могли утолить жажду прохожие — «слишком бедные или слишком трезвенники, чтобы зайти в винную лавку». 22 апреля Леруа дю Бур убивает свою жену в квартире холостяка на улице Эколь. Начинаются споры и пересуды. Мужа оправдывают лишь в том случае, если жена обманывает его в собственном доме! Граф Анри д’Идевиль выступает за то, чтобы не наказывать убийцу. Александр Дюма, в жилах которого течет негритянская кровь Отелло, разбавленная чернилами, заявляет: «Если ты связал свою жизнь с недостойным тебя существом, то объяви самого себя судьей, сам сверши свой приговор над этим существом. Это не жена, это не женщина. Это мартышка из страны Нод, это самка Каина. Убей ее!» Благодаря реакции, которую вызвала статья, написанная сыном негра, Леруа дю Бура приговаривают лишь к пяти годам тюремного заключения. «Убей ее!» — повторяют все. 19 января 1873 года разразилась необычайно сильная гроза. Паника так велика, что зал Одеон вмиг пустеет. Уровень воды в Сене поднимается на два метра. Улица и Золя одинаково придают этому факту большее значение, чем смерти Наполеона III в Чизльхорсте (Англия) после операции по удалению камней. Шах Наср-эд-Дин прибывает специальным поездом в Ранелаг. Толпа слушает персидский национальный гимн, который бойко исполняют музыканты, а в это время — гремит орудийный салют с Мон-Валерьен. Шах обнимает маршала, звякают ордена. Улица пьет молоко из кокосовых орехов. 16 июня 1875 года монсеньор Жильбер, архиепископ Парижский, закладывает первый камень Сакре-Кёр (этого будущего Трокадеро, белого, а не многоцветного). Но через полгода, когда начнут закладывать фундамент, этот камень уберут. 1 января 1875 года на улицах страшная гололедица. Тысячу восемьсот человек постигает несчастье: люди ломают руки и ноги. Золя прогуливается, ступая по тротуару очень осторожно, как советовала ему Габриэлла. 5 января происходит торжественное открытие новой Оперы в присутствии лорда-мэра Лондона, молодого короля Испании, короля Ганновера, бургомистра Амстердама. Золя там не присутствует. Ему ненавистен фрак. В марте воздушный шар «Зенит» поднимается на высоту 8000 метров. При спуске в его гондоле находят двух мертвых и одного умирающего. Толпа с волнением обсуждает печальную судьбу мучеников науки. Она поет куплеты. Золя прогуливается. В 1876 году замерзает Сена. Прекращается движение прогулочных пароходов. После ледохода начинается наводнение. Супруга маршала одна приезжает взглянуть на водную стихию (ее муж слишком занят!). Один человек проглатывает мельхиоровую вилку. Его оперирует хирург Леон Лаббе. Вилку отправляют в Академию наук. В «Клозери-де-Лила» катаются на роликах. 26 апреля 1877 года гильотинируют Бийуара, который разрезал на куски свою любовницу Марию ле Манак с улицы Труа-Фрэр на Монмартре. Падает в корзину голова убийцы. Тело его валится в другую корзину. Из нее высовывается нога и начинает конвульсивно дергаться. Помощники палача заталкивают ногу обратно. Люди взволнованы. Это явление вызывает интерес Академии наук. Золя размышляет. В Бельвиле сооружают водолечебницу. Ее посещает лишь один пациент. 14 марта 1878 года на улице Беранже происходит взрыв в магазине, где продаются пистоны для детских пистолетов. Здание взлетает на воздух и обрушивается вниз, при этом погибает четырнадцать человек. 30 июня празднуют заключение мира — звучат залпы артиллерийского салюта. Открывается ипподром (лошади играют значительную роль в уличной жизни, начиная с городского транспорта: фиакров и омнибусов и кончая скачками в Лоншане и традиционными собраниями наездников и инструкторов верховой езды из военно-кавалерийской школы). 5 августа устраивают забастовку кучера. 1 октября 1878 года министр внутренних дел, который даже пальцем не шевельнул, когда встал вопрос о праздновании юбилея Вольтера, открывает новый конный рынок в Ля-Вийетт. Та эпоха сильно отдает лошадиным навозом. Поль-Луи Лебье, студент-медик, кончает свои дни на эшафоте за то, что вместе со своим товарищем Барре убивает молочницу Жиле и препарирует ее труп, необдуманно оставляя куски тела. После этого он выступает с лекцией, посвященной борьбе за жизнь. Убийца был дарвинистом. Улица распевает песенку «Убитая молочница», как всегда, на мотив старика Фюальдеса:

95

Эксцентрический танец.

О люди, люди, вам твердят, Что убивать нам не пристало Из-за презренного металла. Коль денег нет — ищите клад. Но клад, увы, не всем дается, И вам без денег жить придется.

И, очевидно, именно из-за этого случая в морге в течение года показывались трупы, не опознанные Улицей, — их было тысяча четыреста девяносто один. Золя прогуливается. Продают тарелки, хромолитографии, трубки Гамбье с изображением персонажей Золя. Одним из свидетельств триумфа Золя является то, что мелкие лавочники с Бульваров бойко торгуют изображением соперницы Жервезы, жестоко высеченной на плотомойне. 28 января маршал,

спутав свои обязанности президента Республики с обязанностями главнокомандующего, отказывается подписать приказ об отставке четырех генералов. С этого момента он не будет иметь никакого влияния в общественной жизни. В театре репетируют «Западню». В большой моде песенки. Например, «Золотая пасть». Тереза, этот питекантроп, предшествовавший Эдит Пиаф, поет «Рондо». В июне в виде эксперимента по-новому мостят улицу Нёв-де-Пети-Шан: асфальтом и булыжником. В 1881 году улицу Монмартр и бульвар Пуассоньер замостят еловыми торцами, пропитанными креозотом. 10 июня жена Леви находит на улице Ге отрезанную руку. Начальник полиции г-н Масе, которому это не в новинку, ибо десять лет назад он начал карьеру с другой отрезанной руки, арестовывает убийцу: им оказывается полицейский! Ему оставалось служить лишь полгода до ухода на пенсию. 19 января 1881 года г-н Дейблер проделывает опыт на самом себе. Его тело переносят в Медицинскую школу, чтобы там констатировать, что смерть была мгновенной. «Браво!» — говорит Золя. Улица поет куплеты. 20 июня приходит известие о смерти принца, убитого в стране зулусов. 14 июля вывешиваются флаги [96] . Может быть, у нас уже Республика? В сентябре 1879 года ученик аптекаря Арнольд Вальтер убивает своего хозяина и служанку, прячет трупы в подвал. Его все еще не нашли! 31 августа суд присяжных выносит смертный приговор двадцатилетнему Абади и шестнадцатилетнему Жилю. Президент Республики объявляет обоих помилованными. 27 августа Абади вновь обвинен в другом убийстве. Осужденный на смерть до этого и помилованный, он не может понести аналогичное наказание. Итак, он почетный убийца! Ученики Медицинской школы протестуют. Золя прогуливается. Появляются новые магазины — Лувр, Бон-Марше, Прентан, Пети-Сен-Тома… Золя, надев сорокафранковый костюм, сопровождает туда Габриэллу. Сена опять замерзает, и новый мост Инвалидов обрушивается. Снег толщиной семьдесят сантиметров покрывает сделанную на итальянский манер крышу меданского дома. Габриэлла выписывает английский антрацит, который прибывает в вагоне грузоподъемностью 10 тонн. За год Париж потребил 4 миллиона гектолитров вина и 150 000 тонн мяса, 95 000 килограммов трюфелей и дичи, приправленной трюфелями, 360 000 килограммов устриц. Золя откладывает 3 килограмма трюфелей про запас. 15 апреля один выродок, по имени Манесклу, изнасиловал девочку четырех с половиной лет, разрезал ее на куски и намеревался сварить, но был схвачен в тот момент, когда разжигал печь. 30 июля ему выносят смертный приговор.

96

День взятия Бастилии. — Прим. ред.

— И правильно, — говорит Габриэлла. — Это какое-то чудовище.

— Конечно, — откликается Золя. — Это чудовище — больной человек.

7 сентября происходит казнь Манесклу; он направляется к гильотине, напевая «Гляди-ка, вот Матье». Труп поступает в анатомический театр Медицинской школы. Интерес к науке растет. Судебного врача звали Фокон. 29 июня предпринимается попытка изгнать иезуитов из монастыря на Севрской улице. Толпа растет. Она возвращается сюда на следующий день, ломает замки, вытаскивает отцов-иезуитов силой. Так же поступают с доминиканцами, кармелитами, с живущими в монастырях мирянами. Сару Бернар решением суда обязывают выплатить «Комеди Франсэз» 100 000 франков в виде возмещения убытков. В 1880 году национальный праздник 14 июля, первое настоящее 14 июля, проходит в безудержном веселье народных балов, состоявшихся вечером после парада в Лоншане. На одном дереве 26 зрителей. 8 каменных львов, которые находились сначала на главных бойнях в Ля-Вийетт, затем в хранилище памятников и скульптур и наконец на площади Шато-д’О, перевозят на то место, где сначала предполагалось их установить и которое называется теперь площадью Республики. Может быть, это в самом деле Республика? Первая общественная уборная будет торжественно открыта в Сен-Жермен-л’Оксерруа. «Плата за пользование этими уборными — от 15 до 25 сантимов, в зависимости от того, намерен ли посетитель занять кабинку с умывальником или без него». Республика, которая должна была либо стать натуралистической, либо прекратить свое существование, решила все-таки существовать. Г-жа Жакен из «Ба-Та-Клан» исполняет песенку о Нана — этой «Весталке с площади Пигаль». Робида мечтает об ужине по случаю сотого представления «Нана». «В больницу Ларибуазьер мужчины приходят во фраке, дамы — в костюме больной Нана». На ярмарке в Ле Трон продают пряничных свинок, на которых ярмарочные художники сделали надпись из сахара «Нана и Золя». В кафешантанах исполняют песенки «На-натурализм», «Белокурая Венера», вальс «Папину любовницу зовут Нана», романс «Прекрасная Нана, не задирай нос!». Вальтесс де ля Бинь просит Энника заказать ей два кресла в театре, ей хочется посмотреть, как очаровывает зрителей м-ль Массен. Рисовальщик Гревен встречает Золя и приглашает его сфотографироваться, чтобы скульптор Ренгаль смог изготовить его манекен для нового музея восковых фигур. Расставаясь с мэтром, он заявляет:

— Музей Гревен будет натуралистическим или его не будет совсем.

Это апофеоз.

Золя сорок лет, и уже четыре года он знаменит. Мать ничего не оставила ему в наследство. У Габриэллы тоже ничего нет и ничего не предвидится. Есть лишь то, что им удалось приобрести. Медан, купленный за 9000 франков, теперь благодаря расширению участка и постройкам оценивается в два с лишним раза дороже. Скажем, в 25 000 франков (хотя это мнение не эксперта, а просто любопытного человека). Но ведь есть еще имущество! Допустим, что все оно (в квартире на улице Булонь и в Медане) оценивается в 50 000 франков. Картины? Они станут целым состоянием лишь позднее, но г-жа Золя после смерти романиста, проявив великодушие или безразличие, избавится от лучших из них. Доходы от изданий книг? Было продано 200 000 томов (авторское право предусматривает 50 сантимов за каждый экземпляр): он получил таким образом более 100 000 франков, не считая романов, печатавшихся в газетах (одна лишь публикация «Добычи» в «Ревей» в июле 1882 года приносит ему 1000 франков), в «народных изданиях», не считая переводов, по поводу которых он сам ведет переговоры и доход от которых принадлежит ему полностью, и роскошных изданий. Некоторые иллюстрированные издания будут выпускаться у Марпона и Е. Фламмариона. Их тираж равен 15 000 экземпляров. Так, в мае 1885 года он получает 13 000 франков за «Терезу Ракен», написанную двадцать лет назад. 650 луидоров! А театр? Количество представлений «Западни» и «Нана» перевалило за сто, причем «Западня» выдержит 300 представлений! Сбор за восьмое представление «Западни» составил 6100 франков; 800 франков получили авторы пьесы, каждый по 400. И это только начало [97] . Автор инсценировок Бюзнах, услужливый, циничный, ловкий, превосходный делец, специалист по части мелодрам, которые он никогда не бросает писать, трудится без передышки! Вот автопортрет, нарисованный этим насмешливым и практичным человеком: «В грядущих веках право на бессмертие мне обеспечит лишь то обстоятельство, что я имел честь быть вашим сотрудником. В нынешний век „Накипь“ со своим свирепым названием может сослужить нам хорошую службу». И наконец журналистика! [98] Золя, который в 1876 году вновь всем задолжал, который не решался уезжать слишком далеко на отдых, обладает состоянием, достигшим 500 000 золотых франков. По индексу 300 это соответствует 150 000 000 бумажных франков, или 1 500 000 новых франков. Много ли найдется современных писателей, которые могут похвастаться такими результатами за четыре года работы? Конечно, налог с доходов с тех пор значительно возрос. И тем не менее! Правда, у Золя еще жалкий вид по сравнению с владельцами крупнейших состояний той эпохи, например с каким-нибудь Тьером, но романист как-никак приближается к тому, чтобы стать миллионером.

97

В 1879 году «Западня», поставленная в Англии, принесла авторам 15 500 франков. «Дорогой Золя, — писал Бюзнах, — 50 первых представлений „Чрева“ дали 84 815 франков. Итак, мы уже получили более 4240 франков, прибавьте к этому 900 франков за билеты, это превышает 5000 франков. Я надеюсь, что мы получим еще столько же…» И т. д.

98

Творчество Золя-журналиста необъятно. Одни лишь статьи, публиковавшиеся без подписи в «Семафор де Марсей», которые «давали ему дополнительные средства к существованию», составляют десятки томов. Он сотрудничал, в частности, в Большом Ларуссе, издании, называвшемся «Большой всеобщий словарь».