Здравствуйте, я ваша мама!

Нема Полина

Мальчик сжался от моих криков, поник, а по щекам потекли слезы.

Что-то я сильно раздражительная с утра. Еще и на ребенка наорала из-за волос. Не зубы – вырастут. Чувство вины тут же кольнуло сердце. Я коснулась плеча мальчика, а он подскочил с кровати и выбежал из комнаты. Посмотрела ему вслед, коря себя за излишнюю черствость. Ну что мне, так сложно сходить с ребенком на похороны? Он же не виноват, что его все оставили, а родной дядя и вовсе хочет дом отобрать. И тем более не виноват в том, что мой жених обрюхатил другую. Но спали он мне всю

прическу, я бы места живого на его попе не оставила!

Стоп! Волосы в руке вспыхнули! Твою бабушку, я еще и в магической стране?!

Я тут же поднялась с кровати и вышла из комнаты догнать мальчика. Но этого не потребовалось – он сидел на полу, как и я вчера, когда держала оборону от Сережи. Коля поднял заплаканное лицо и зло растер слезы по лицу. Нет, все-таки я была бы плохой матерью.

– Иди умойся и рубашку переодень, – я присела рядом с ним на корточки. – Я не должна была на тебя орать, но и ты не должен рвать на мне одежду и волосы. Тем более сжигать их. Мир?

Я протянула руку. Это всего лишь ребенок. Всего лишь ребенок, который может жечь. Всякое бывает в жизни. Я спокойна, даже руки не дрожат.

– Ты пойдешь со мной? – недоуменно спросил он и протянул небольшую, зазубренную со всех краев колбу с желтой жидкостью на самом дне. – Это кристалл перемещения. Я так пришел в твой мир.

– Да, пойду. Но при одном условии… – Я забрала кристалл.

– Каком?

– Ты извинишься. Некрасиво переносить людей в другие миры. Без предупреждения.

Поставить себя надо сразу. Это к родителям дети привыкают, а чужие в их глазах должны выглядеть авторитетно. И хотя б немного лучше относиться к детям. Я не то чтобы совсем против детей и не из тех людей, кто, завидев на улице мамочку с коляской, демонстративно переходит через дорогу, или кто в маршрутке не уступает им места. Я не хотела рожать, потому что так получилось в жизни: если любимый мужчина не хочет детей, то и самой начинает казаться, что они не нужны. И, как выяснилось, хорошо, что не завели… Хотя где-то в глубине души хотелось.

– Меня папа учил никогда не извиняться.

Тяжелый случай. А потом вырастают неизвиняющиеся мужчины, которые ошибок не признают. Обычно из таких тираны и деспоты и получаются. Но, видимо, папа Коли тоже жил без женского внимания.

– Я жду, – скрестила руки на груди.

Я тоже не подарок. И если его отец не захотел воспитать нормального члена общества, а не просто члена, то придется мне взять на себя это бремя.

– Извините, Каролина, – прошептал он едва слышно, еще и голову опустил. Ладно, для первого раза достаточно. – А мы успеем?

– Вот как раз туда мы всегда успеем. Кстати, а тут только вы с отцом жили?

Просто комната огромная и чистая.

– Да. Слуги на первом этаже, но они все ушли после смерти папы.

Ага, им выплатили пособие, но раз хозяина нет, то и работать не надо. Вот так просто взяли и бросили ребенка. Кто бы говорил… Это же маленький, потерянный ребенок, который никому не нужен. Ну, нашел он тетю, которая согласилась

остаться с ним, что плохого?

– Ладно. Жди меня, я оденусь.

В черном ворохе, лежавшем в кресле, еле-еле разобрала, где ворот и где юбка. А когда надела, поняла, что одна я точно не завяжу это черное платье в пол с множеством подъюбников. Половину их я оторвала. Атласная ткань приятно скользнула по телу. Осталось только завязать. Только я сомневалась, что у ребенка это получится.

– Я готов! – он ввалился в комнату с сияющей физиономией, но на лице ни тени улыбки.

– А дома вообще никого не осталось?

– Леди Фра – кухарка. Сказала, что у нее по утрам ноги болят, и она не уйдет сегодня до обеда.

– Ладно, идем к кухарке.

Коля шел впереди. Я поддерживала одной рукой декольте, а другой – длинную юбку. А дом реально оказался огромным и пустым. Я вздрогнула от скрипа двери. Вдруг там призрак, а у меня платье упадет? Некрасиво будет.

Мы спустились в кухню, судя по запаху и огромному количеству котлов. На столе лежала надрезанная буханка хлеба и небольшие куски вяленого мяса.

– Смотри, – Коля указал на окно, дернув меня за руку. Или он ее так оторвет однажды, или она станет длиннее. По зеленой полянке в сторону забора, за которым виднелся то ли лес, то ли парк, вперевалочку шла грузная женщина. – Это Фра – наша кухарка.

Ха, вот кто последним покидает тонущий корабль, не дождавшись обеда! Ладно, будем догонять.

– Стойте! – крикнула я, когда выскочила из дома.

Я чуть ли не бежала за кухаркой. Если кто и может мне объяснить, что здесь делать, так это взрослая женщина, а не семилетний ребенок. Она обернулась и посмотрела на меня, округлив глаза. Приподняла юбки и пустилась бежать, аж пятки засверкали. Ха, кто спортом занимался, тот всегда готов к бегу даже на непригодной для этого территории!

– Да стойте же вы! – крикнула я вновь.

Все-таки я быстрее.

– Нет-нет. Бегите из этого дома. И лучше не за мной! – крикнула она в ответ. Но я уже ее догнала и перегнала. Кухарка резко остановилась, запыхавшись. Вытерла вспотевшее лицо фартуком в жирных пятнах. – Милочка, я ребенка покормила, дай мне уйти. Придет дядя, и все, – бормотала она, не сводя глаз с моего лица. – А ты, кстати, кто? Что-то я тебя не узнаю.

– А я уже думала, что вы от смерти убегаете. Я…

– Моя мама! – Коля вновь обнял меня, а я услышала треск ткани. Еще немного – и платье не выдержит.

– Марина? – кухарка нахмурилась.

– Не…

– Да, – кивнул радостно мальчик, и я закатила глаза.

– Вот и чудесно. Ребенку нужна мать, а я пошла, – женщина отвернулась.

– Стойте, госпожа Фра. Вы мне хоть платье завяжите. Я понимаю, что покойникам все равно, как я выгляжу, но там же будут и живые, – я отцепила от себя руки Коли.

Кухарка посмотрела на меня как на сумасшедшую. Хотя я себя по-другому и не чувствовала.

– Ладно, давайте, – ответила осторожно, будто сапер, готовившийся разминировать бомбу.