"Зэ" в кубе
Шрифт:
БАР «Сваргань на троих!»
И ниже – бегущей строкой:
Добстеры и девочки работают до последнего клиента!
Машина замерла напротив входа. Киру не оставалось ничего иного, кроме как выйти наружу.
Толкнув отчаянно заскрипевшую дверь, он вошёл в заведение. Громадный вышибала, сидевший на скамье слева от входа, нахмурился, глянув на него, но ничего не сказал и сразу же вернулся к своей игровой приставке. Первой бросалась в глаза длинная барная стойка, подсвеченная ярким синим светом. К ней Кир и направился. Голограмма едва одетой танцовщицы, призывно извивавшаяся на стойке, послала ему воздушный поцелуй, который полагался каждому новоприбывшему. Пожилой добстер, протирающий
– Что желает элок?
Ограничившись стаканом ледяного ситрона, Кир присел и осмотрелся. В большом затемнённом помещении народу было немного, только дальний столик в углу занимала шумная компания, да возле панчера – автомата для измерения силы удара – толкались трое элоков чуть старше Кира. Едва он успел оглядеться, как к нему подсела галма. Красивая, видимо, начинавшая своё существование в доме какого-то богатого элоима, но теперь уже начавшая стареть, она провела кончиками пальцев по щеке Кира:
– Элок желает развлечься?
Улыбнулась, показывая хорошие зубы, но глаза остались безучастны. Слегка отстранившись, Кир отрицательно покачал головой.
– Если надумаете, я всегда здесь. Меня зовут Эрин. Эрин. Всё, что пожелает юный господин.
И ушла, покачивая бёдрами. Когда она открыла дверь шагах в двадцати от бара, стала видна другая комната, в которой было куда более многолюдно. Пронзительный аккорд вырвался на свободу, перекрывая фоновую музыку. Кир навострил уши. Нет, на послышалось – «Полуночный метеор», проигрыш именно из этой композиции. Вспомнился ясный безмятежный день, когда они с Шав слушали запрещённый и от этого невероятно притягательный игленд. Как давно это было? Кажется, прошли века с тех пор, когда они, сидя в беседке совсем рядом, подпевали вот этому: «Когда спящее море и спящий город смотрят свой нескончаемый сон, ты летишь, сжигающий небо ворон, опаляя моё лицо...».
Кир встал, прихватив стакан, и неспешным шагом подошёл к другой двери. Войти не удалось: кодовый механизм недвусмысленно намекал на непринадлежность к избранному кругу. Пришлось вернуться к барной стойке.
– Эмм… Могу я войти? – указывая на дверь, обратился он к добстеру.
Тот прищурился, оглядывая клиента. За несколько дней скитаний по трущобам костюм Кира пришёл в довольно плачевное состояние, но не особенно отличался от одежды прочей публики в заведении.
– Кто вас знает, что вы можете… Для всех входящих условие есть, – растягивая гласные, медленно проговорил добстер. Потом поднял глаза и глянул в упор. – Знает ли элок заветное слово?
– Знаю. Да, знаю, – Кир ответил не менее уверенным взглядом. – Трита сварга[2].
Добстер молча развернулся, вышел из-за стойки и сделал знак следовать за ним. Встав так, чтобы Кир не видел набираемый код, быстро пробежал пальцами по клавиатуре замка, после потянул обшитую панелями звукоизоляции дверь.
– Проходите, юноша.
Он замешкался, словно хотел сказать что-то ещё, но воздержался.
Помещение, более тесное, чем первое, было заставлено круглыми столиками, дальше располагалась сцена, явно собранная на скорую руку. После того как за спиной с мягким щелчком закрылась дверь, Кир первым делом оглядел людей в зале, а какие-то из них с любопытством уставились на него. Некоторые лица совсем ему не понравились: даже невеликого жизненного опыта хватало, чтобы понять – это хищники, от которых веет опасностью. Другие были посимпатичнее: молодые, затянутые в поллак ярких цветов, с ожерельями на шеях и браслетами на запястьях, они оживлённо переговаривались и казались на первый взгляд абсолютно счастливыми и свободными.
И тут в размышления Кира вторглась музыка. Он впервые слышал живое исполнение. Длинноволосый элок на сцене перебрал струны клеоники и выдохнул:
– Я хожу впотьмах по следам ушедшего бога, я читаю его знаки в сожжённых письменах...
Кир начал осматриваться в поисках свободного
– Давай к нам, элок, места хватит.
Кир занял место за столиком, где сидели ещё трое, и поставил свой стакан. Музыка захватила его, пульсация ударных, казалось, резонировала с биением сердца, голос вокалиста захватил сознание.
– Мёртвые рождают мертвецов, занимая плоть у смерти, звёздная роса на глазах слепых...
Самозабвенное соло на клеонике продолжало выступление. Не один только Кир был захвачен, в зале воцарилась тишина. Неподалёку от себя он увидел Эрин, которая беззвучно шевелила губами, повторяя слова песни, и сейчас в её глазах не было пустоты послушного автомата, это были глаза живой, чувствующей женщины. «Даже так… –подумал Кир. – Это настоящая магия, настоящая. Живая, а не технологическая. Не обманка «творцов» этих». Он даже на время забыл о цели своего визита сюда, но тот самый элок, что пригласил за стол, тронул его за руку и, наклонившись к уху, проговорил:
– Ты от Шав?
__________
[1] Данте Алигьери, «Божественная комедия», перевод Михаила Лозинского
[2] Санскрит:trtiya - третий (-ая, -е); svarga – небо
Глава 2
Вопрос элока, заданный в форме, недопустимой для любого элоима, вернул к недавним сомнениям. Кир до сих пор не мог уложить в голове произошедшие перемены, одной из которых стало внезапное обретение Шав не только командного голоса, но и прежде не известных Киру связей и возможностей. Когда позапрошлым утром она буквально ворвалась в спальню и разбудила его, бросив на кровать сложенный комплект одежды, Кир открыл для себя новую Шав. Начиная с невероятной прежде бесцеремонной побудки и заканчивая категоричными инструкциями, выданными перед отлётом инмоба на материк, с ним говорила женщина, которой на Зимаре попросту не могло быть. То, что она делала, то, как держала себя, не укладывалось даже в самые смелые представления о поведении галм. Если бы не нежный, знакомый с детства голос, тонированный бархатистыми нотками, то Кир, закрыв глаза, с лёгкостью бы мог представить, что с ним говорит влиятельный элоим – член Совета, не меньше, – столько уверенности и властности было в её словах. И тем не менее – несмотря на зарождающийся протест, Кир повиновался её воле, сел в инмоб и улетел – чтобы в результате оказаться здесь, в сердце трущоб, лицом к лицу с очередным незнакомцем, знающем о произошедшем куда больше него самого.
Поэтому он ответил вопросом на вопрос:
– Откуда ты знаешь галму моего отца?
Кир осознавал, что, делая акцент на принадлежности, намеренно уничижает Шав, но ничего не мог с собой поделать. То, с какой лёгкостью этот элок употребил её имя, вызвало прилив ревности. Похоже, у Шав была другая жизнь, о которой он, Кир, даже не догадывался. Что её может связывать с этим самоуверенным типом?
Он стиснул зубы и сощурил глаза. Руки непроизвольно сжались в кулаки. Это не осталось без внимания элока, который внезапно вполне добродушно ухмыльнулся и хлопнул визави по плечу.
– Да расслабься ты, не пыхти! Шав, конечно, баба шикарная, да только вот кто она – и кто я? Мне за счастье уже, если когда-нибудь улыбнётся и хорошее слово скажет. Не моего поля ягода, ловить не... – Часть его речи потонула в громком проигрыше ударных. Он поморщился и прокричал, заканчивая мысль: – Работаем мы вместе, понял? Командует она мною!
Очередное неожиданное открытие отозвалось в голове секундным гулом, вторя барабанной дроби. Кир запустил руку в волосы и с силой дёрнул – нужно проснуться, похоже, он-таки попал в сюрреалистичный сон. Шав – работает? Шав кому-то отдаёт указания? Этому типу, пусть и не обладающему полными правами, но элоиму? Как это возможно?!