Зеленая кровь

Яровой Юрий Евгеньевич

– Чего разыгрывать комедию? Ты ведь сам все внимательно читал.

Я отложил доклад на стол, снял очки, похлопал по одному карману, по другому. Где сигареты?

– Не нервничай. Сигареты у тебя в пиджаке. А пиджак на спинке кресла. Так я жду твоего резюме, Стишов.

– Какое резюме?
– Я старался говорить как можно спокойнее, хотя, видит бог, выдержать миролюбивый тон мне было нелегко. Но орать я не умею, на Хлебникова орать - вообще глотку попусту драть, не действует, да к тому же как-никак начальство...
– Какое ты от меня ждешь резюме?

Хлебников наконец сел. Неприятное

чувство, когда на тебя посматривают сверху вниз, да еще говорят при этом назидательным тоном. Да еще требуют при этом резюме на основе чужих экспериментов. Тут и в своих-то не всегда знаешь, какие сделать выводы...

– Саша, - вдруг перешел на человеческий тон Хлебников.
– Нам бессмысленно заниматься вариантом "Б".

– Почему?

– Потому что вес и габариты физико-химической системы...

– Московской?

– Да, московской.
– Он вынул из кармана блокнот, нашел нужный листок, раскрыл на этом месте и передал блокнот мне.
– Вот вес и габариты физико-химической системы.

Я пробежал взглядом цифры. М-да... Неплохие цифры.

– Но вариант "Б", - вернул я блокнот, - конкурирует ведь?

– А зачем нам конкурировать?

– Ничего не понимаю...

Я и в самом деле ничего не понимал. Четыре года мы осторожно, этап за этапом, осваивали углекислую атмосферу: полпроцента, процент, полтора... И каждая новая ступенька давала нам возможность уменьшить вес аппаратуры на тридцать-сорок процентов. Уже сейчас вариант "Б" давал нам право говорить о том, что на орбитальных станциях с длительным сроком существования можно и нужно монтировать не физико-химическую, а нашу, биологическую систему жизнеобеспечения. Наша система если не компактней и легче, то надежней в любом случае. И вдруг - "Зачем нам конкурировать?"

– Мы должны быть вне конкуренции, Стишов. Вот оно в чем дело! Вне конкуренции...

– Тут дело не в чести мундира, - продолжал Хлебников, опять сбиваясь на назидательный тон.
– Надо видеть перспективу. Физикохимическая система выход из положения, решение, лежащее на поверхности. Это, кстати, понимают и американцы. Для полета на Марс и они думают уже не о физико-химической, а о биологической системе. Ты знаком с их расчетами? Если на Марс будет направлен корабль с экипажем в шесть человек, то система жизнеобеспечения, принятая для программы "Аполлон", потребует запас пищи, воды и кислорода около сорока тонн. Это нереально. Это значит, что в сторону Марса нужно забрасывать два железнодорожных вагона. Таких ракет нет. Боюсь, и не будет. Тебе понятно почему?

Понятно. Соотношение между полезным грузом и весом самой ракеты для полета даже на Луну - один к десяти тысячам, а ракета на Марс в свете этих данных получится весом в полмиллиона тонн... Боданцев мне этой арифметикой оба уха прожужжал. Непонятно другое: зачем Хлебникову понадобился еще один урок ликбеза по космической технике? Нельзя же всерьез предполагать, что я не знаю этих цифр и данных. Эта цифра - шесть тонн - висит над нами, словно дамоклов меч. Шесть тонн, согласно расчетам Боданцева, - вес биологической системы жизнеобеспечения. Восстанавливающей запасы продуктов, кислорода и воды. Для экипажа в том же составе - шесть человек. Мы должны уложиться в эти шесть тонн - иначе вся наша "нир"[8] гроша ломаного

не стоит. Но чудес на свете не бывает, и шесть тонн вместо сорока можно получить в единственном случае: если экипаж корабля будет в состоянии жить в углекислой атмосфере. Одним словом, за выигрыш в весе все равно нужно платить, и платить крупно. К чему эта душеспасительная лекция? Я не восторженная школьница, которую можно очаровать подобной арифметикой. Я знаю ей цену - этой арифметике.

– На орбитальные станции мы со своей системой не успели, - продолжал Хлебников, - с любым вариантом от "А" до "Д". Орбитальные станции уже существуют. И конструкторы не пойдут на новшество, пока оно не испытано в космосе. Поэтому нам надо сразу ответить на вопрос: для чего мы готовим свою биологическую систему жизнеобеспечения.

– Для чего же?

– Прежде всего - для лунных станций

– А они будут?

– Будут.

– Еще для чего?

– Для кораблей с неограниченным сроком полета.

– И ты считаешь, открыл мне Америку? Хлебников замолчал. Посмотрел на меня исподлобья - и отрезал:

– Пусть мы потеряем в случае неудачи лишних полгода, но мы создадим и отработаем систему, которая будет вне всякой конкуренции.

Это я уже понял. Шагнем сразу в завтрашний день - зачем нам тратить время на сегодняшний? Хорошо хоть не отбрасывает возможность провала. Полгода... Да разве в случае неудачи мы за полгода расхлебаем все неприятности?

– Так какой же все-таки утвердили вариант?

– Нам утвердили долгосрочную программу, а не вариант.
– В голосе Хлебникова опять пробились иронические нотки: пора бы знать, мой друг Стишов, как он любил говаривать в прошлые времена, что и где утверждается. А вариант будет утверждаться завтра. На ученом совете института.

– Ясно.

– Боюсь, что тебе еще не все ясно.

– Я должен отстаивать вариант "Д"?

– Ты должен иметь твердую точку зрения.

– Собственную?

– Разумеется, собственную.
– Пауза.
– Вытекающую из нашей общей.

Хлебников внимательно посмотрел на меня. Сплоченность и единство - вот его девиз, который он проводит в жизнь в нашем отделе экологии человека, пунктуально, повсеместно и беспрекословно. А раз единство, то разве могут быть различные мнения?

– К заседанию совета ты должен иметь конкретную программу медико-биологических исследований.

– На основании чего? Ведь мы добрались только до полутора процентов!

– На основании тех данных, которые получены нашими коллегами.

Хлебников подправил листки доклада и подвинул их мне.

– Завтра к девяти у тебя должен быть черновик программы.

– Но ты отдаешь себе отчет в том, чем это может кончиться?

– Отрицательным результатом.

Я посмотрел на Хлебникова: шутит?

– Я допускаю отрицательный результат. Но хочу надеяться на положительный. И ты должен сделать все, чтобы застраховать нас от неудачи.

– Если бы это зависело от меня!

– И от тебя в том числе. От того, насколько ты сможешь все предусмотреть. Я не верю, что у тех двух испытателей, о которых ты читал, останавливалось дыхание. Тут что-то не чисто. Не должно быть этого. Может, такие паузы во сне для физиологии дело обычное?