Зеленая кухня, или Самый опасный рецепт
Шрифт:
В общем, когда первый рабочий день закончился, Аррен закрыл теплицу и принес мангал и мясо на берег реки, я смогла лишь доковылять до складного кресла, рухнуть в него и закрыть глаза. Мягко плескалась вода, бойко жужжали какие-то насекомые, издалека доносились голоса — люди шли по своим делам и жили своей жизнью, а я сидела, не чувствуя тела, в котором, пульсируя, разливались усталость и боль.
— Честно говоря, не ожидал, что вы так старательны и трудолюбивы, — признался Аррен, нанизывая мясо на металлические шампуры.
— Не хочу, чтобы вы меня выгнали, — ответила я. Посмотрела на мангал — шампуры аккуратно легли над углями, а на столике приплясывал нож, нарезая свежие огурцы, помидоры и зелень для салата. Запах овощей был таким, что я невольно ощутила бодрость.
— Ты смотри! — донеслось с зеленой кухни. — Наших жрут! Пляк! Ветки бы вам повырывать по самые по плечи!
Вскоре над рекой потянулся сизый шашлычный чад, и он куда-то забрал мою усталость. Я поняла, что хорошо потрудилась, что не жду милости от мужа или родителей, а честно зарабатываю себе на хлеб, и что постепенно все наладится. Аррен протянул мне маленький бокал вина — легкого, больше похожего на сок.
— Не выгоню, — пообещал он. — Я думал, что вы не знаете, с какой стороны взяться за сорняк. Как и полагается барышням из приличных семей. Вы меня приятно удивили, Джейн.
Я невольно ощутила какой-то странный прилив энергии. Когда говорили, что я превосхожу чьи-то ожидания, то мне всегда хотелось спорить.
— Увидите, я еще превзойду вас в вашем искусстве, — твердо заявила я. Аррен перевернул шампуры с мясом и усмехнулся.
— Надо же, как вы уверенно заговорили. Хотите пари?
Когда-то мама говорила, что приличные барышни не заключают пари, это удел кухарок и горничных, которые готовы проспорить свою честь первому встречному — но теперь, после того, как мой муж разорвал наш союз, я решила, что имею на это право.
— Что за пари? — поинтересовалась я.
— Если до конца следующей недели сумеете вырастить трицветок и приготовить из него зелье мгновенной смерти, то я официально признаю вас своей ровней, — ответил Аррен. — И добьюсь выдачи вам патента на личную зеленую кухню.
Я понятия не имела о том, что такое трицветок, как его растить и как готовить зелье — но желание доказать, что я не просто никому не нужная дурочка, которую выловили из реки, сделалось настолько сильным, что я выпалила:
— Договорились.
Аррен улыбнулся. Пригубил вина из бокала, и я вдруг подумала, что теперь, после целого дня труда и его неожиданной заботы обо мне, он вовсе не кажется пугающим и жутким.
— А если у вас не получится, то тогда будете бесплатно работать на меня целый год, — с мягкой ироничной усмешкой добавил он. — Что, по рукам?
— По рукам! — весело ответила я и спросила: — Что
* * *
Аррен
Вообще личный патент на собственную зеленую кухню — это способ обустроить жизнь для Джейн. Она сможет выращивать, например, тишь-сахору для успокоительных зелий: эта травка хорошо растет именно в женских руках, и спрос на нее всегда есть. Но я был твердо уверен, что она не сумеет вырастить трицветок — это, простите, не репа, чтобы с ним смог справиться любой человек с лейкой и тяпкой.
— Мне нравится ваша решительность, — признался я, снимая один из шампуров. Мясо отправилось на тарелку — смуглое, горячее, шкворчащее соком, пахнущее дымком — и я вдруг будто бы провалился в прошлое, когда еще не был хозяином самой опасной зеленой кухни королевства. Я рухнул в такой же весенний день, который давно растаял много лет назад: тогда я точно так же жарил мясо на берегу реки, и со мной была совсем другая девушка.
Теперь я не мог вспомнить ее лица. Только улыбка осталась — теплая, ласковая.
— У меня ничего нет, кроме нее, — ответила Джейн. Судя по ее стройной фигурке, мяса и прочих вкусных излишеств она не ела: девочек строго ограничивают в еде. — Я и сама себе удивляюсь.
— А я удивляюсь, как это вы не намяли мужу бока, — сказал я: поправил шампуры и сел за стол. Горячее мясо, свежий весенний воздух, приятная компания — что может быть лучше? Ароматный дым стелился над водой, солнце уходило к горизонту, и я вдруг понял, что мне наконец-то спокойно. Спокойно и легко.
Джейн машинально дотронулась до лица, там, где на щеке багровел отпечаток ладони, и вздохнула.
— Видели бы вы его кулаки, — глухо ответила она. — Я испугалась. Да и не кулаков, а… Просто того, что меня могут бить в мою первую брачную ночь. Что меня вообще кто-то может бить.
Я понимающе кивнул. Должно быть, она успела влюбиться в своего будущего мужа — юные девушки вообще быстро влюбляются — и ее парализовало от ужаса, когда он поднял на нее руку. И отчаяние, которое наполнило Джейн и погнало умирать в реку, было настолько глубоким, что она согласилась работать на меня.
— Я сегодня вечером сварю вам мазь, — произнес я. — И следа не останется.
Джейн посмотрела на меня с неподдельным теплом. Сегодняшний день ее вымотал, но сейчас, сидя со мной на берегу реки, она чувствовала себя по-настоящему хорошо: это было ясно по блеску глаз и румянцу.
— Спасибо. Жаль, что никакая мазь не сотрет того, что случилось.
Я понимающе кивнул. Надо было еще вчера предложить ей лекарство — но рядом со мной слишком долго не было кого-то, кто нуждался бы в моей помощи, а не в моих ядах. Вот я и растерялся.
— Мне бы такое средство тоже не помешало.