Зеленая папка. Никита. Давным давно была война
Шрифт:
— Какую перчатку, зачем? — не понял лейтенантик.
— Чтоб руки холеные не попортить и в крови не испачкать… Так один унтерштурмфюрер делать любил…
— Какой унтерштурмфюрер? — уцепился за фразу младший лейтенант. Где с ним встречались? Какое он тебе давал задание?
Мальчишка опустил голову, помотал ею из стороны в сторону и еле слышно сказал:
— Совсем больной…
Несколько дней Серегу допрашивал младший лейтенант. В кино, обычно, в НКВД жесткие допросы, а тут покричали, поуговаривали, снова покричали… Прям как разборка в кабинете у завучей, после того, как его курящим
На четвертый день пришла крытая машина, на ней Серегу куда-то повезли. В кузове. Вместе с Серегой ехали еще два офицера, судя по погонам, старлей пехоты и капитан артиллерии.
«Интересные попутчики…» — подумал Сережка, замечая, что офицеры аккуратно наблюдают за его поведением.
Приехали в какой-то городок, к какому-то небольшому особнячку.
— Вылазь! — скомандовал капитан.
Вылез. Зашли в комнату — кабинет. К старшему лейтенанту и капитану прибавились водитель — сержант и еще один пехотный лейтенант.
— Раздевайся! — скомандовал капитан. — Трусы можешь оставить…
После фашистских застенков Серегу мало чем можно было бы удивить, но вот сейчас он чувствовал себя «елкой», на детском новогоднем празднике. Вот эти — взялись за него совсем по полной. Смотрели цепко. Замечая многие нюансы, при этом, на их лицах читалось некоторое удивление.
Сержант подошел, провел руками по волосам, которые уже успели отрасти, тщательно ощупал — нащупал шрам над левым ухом — хмыкнул. Прощупал резинку трусов. Отошел.
— Руки вверх подними. Повернись вокруг. Опусти. Руки вперед, пальцы растопырь. Теперь ладонями вверх. Да уж… — теперь хмыкнул капитан. — Одевайся.
Только одеваться Сереге пришлось в форму младшего сержанта. Как он одевается, за ним тоже внимательно наблюдали.
— Колись, малой…
— Чего колоться-то? — Серега мысленно подумал, что «опять 25 за рыбьи деньги», опять вопросы про диверсанта… но, он не угадал…
— Давай на чистоту. — продолжил капитан. — Стреляешь ты давно и много — мозоль на правом указательном, на правом плече натертость — метка от оружейного ремня, одевать форму дело привычное. Давненько воюешь?
Ему даже как-то не хотелось не отвечать на вопросы или врать:
— С 41-го…
— Фи — у —у! — присвистнул сержант.
— Форма твоя?
— Да.
— Награды?
— Да.
— Интересное дельце нам попалось… сквозное на ноге откуда?
— Партизанил…
— А на голове? Над левым ухом? — вставил, свои "пять копеек", сержант.
— Тоже партизанил.
— Грудь — спина? Свеженькие… Тоже — партизанил?
Серега кивнул.
— Свяжитесь с В/Ч 01509, попросите майора Смирнова и скажите, что я у вас, я уже просил… Там, в комендатуре.
— Свяжитесь с В/Ч 01509, спросить майора Смирнова… — задумчиво произнес капитан. — А вот нет на нашем фронте такой части и нет такого майора. Передали информацию выше, ждем информацию от других фронтов. А вот старшего лейтенанта Шиныка, не знаешь случаем?
Капитан пристально посмотрел на мальчишку. Мальчишка немного подумал, что-то вспоминая:
— Нет. Такого не знаю, не встречались.
«Похоже не врет», — подумал капитан, посмотрел на своих товарищей: те
— Слушай меня, младший сержант Сережа Партизанов. Я — капитан Стрижов, СМЕРШ. Это — старшОй Иванчук, лейтенант Блаженко и сержант Волков. Злить нас не советую. Надо будет стрелять — выстрелим. Ты пока живешь в этом доме. Закрывать тебя не будем, но за калитку, без разрешения, ни ногой. Понятно?
— Понятно… Мне бы помыться. Привести себя в порядок… Поесть, тоже, не мешало бы…
— Не проблема. Волков, нагреешь малому воды? Во что переодеться у тебя есть: нательная и кальсоны в вещмешке по размеру. Форма — чистая. Волков, когда осматривал, вшей не заметил?
— Чистый он, товарищ капитан.
— Ну и отлично. Комнату тебе покажет Волков. Покормит. Он теперь тебе за родного отца будет, пока ответ по В/Ч 01509 не придет.
«Родной отец» Волков утром будить не пришел. Серега потянулся в кровати: «Суперски выспался. Чистая кровать, чистое белье, сытный ужин… Что еще нужно человеку для счастья? Нет команд и приказов, как в суворовском, нет стонов и больничного запаха, как в госпитале, нет стрельбы и взрывов… Как же я раньше об этом не задумывался? Как там мама, папа, сестра Светка?» Он снова стал мальчишкой, простым мальчишкой… Не стойким партизаном, не хитрым разведчиком, не раненым, который терпит боль, а простым мальчишкой. Слезы навернулись сами собой, Серега уткнулся лицом в подушку, несколько всхлипов, и он взял себя в руки. Главврач госпиталя заставил вспомнить об утренней зарядке — чтоб быстрее восстанавливался. Серега, тогда, к упражнениям, которые давал разведчикам капитан Смирнов, добавил разминочный комплекс, что делал на рукопашке (в той жизни), постепенно увеличивая нагрузку. Даже в суворовском находил время позаниматься, а в дороге — тем более. Серый встал с кровати, скинул нательную рубаху, подтянул кальсоны, босиком (пол был чистый) протопал к окну — открыл его, чуток поежился, прохладно было на улице, и начал зарядку.
Через 40 минут — выдохся, распотелся, хотелось сполоснуться, только вот вчера сержант Волков в пристройку, нечто типа бани, принес ведро горячей и ведро холодной воды, где ее брать сегодня?
— Кхе — кхе… — раздалось из окна. Там, пожевывая травинку стоял Волков. — Малой, если поторопишься, то после принятия водных процедур, ждем тебя на завтрак, через 15 минут. Опаздывать не советую — капитан ждать не любит. Да, чуть не забыл, колодец в 15 метрах справа от черного выхода во дворе. Простыня, которой вытирался вчера после помывки — уже просохла, она висит на веревке рядом с колодцем.
«Как он ухитряется все предугадать? — удивлялся Серега. — Я только хотел спросить, а он уже ответил!»
Завтракали все вместе, за одним столом. Паек Сереге не полагался, поэтому, он «нагло» объедал офицеров. Отношение офицеров было прежнее: ни панибратства, ни сюсюканий, ни лишних вопросов — расспросов.
— Вот тебе часы, пользоваться, думаю, умеешь. Через 10 минут выходим в город, на рынок. Рынок по улице направо — до конца, там площадь, не заплутаешь. Первая пара, малой, вторая пара. Малой, ты нас не знаешь, к нам не обращаешься, если будет надо — подойдем. Кто мы и откуда — ни слова, ляпнешь — пожалеешь. Вопросы есть?