Зеленая папка. Никита. Давным давно была война
Шрифт:
Перед «падением» в воду Илья и Сергеич сняли шинельки и положили их рядом, вроде бы как упарились работая.
Упали в воду удачно, сперва Илюха, потом, с задержкой в секунду — Сергеич. Доску, при падении, оттолкнули от себя — повезло, она осталась на мосту и не плюхнулась в воду. Илья отплыл под мост метров на 7–8, под водой, не выныривая, достал из рукава гимнастерки полую трубку дудника, рискнул — вынырнул… не заметили, все были увлечены барахтаньем и ругательствами Сергеича, сунул в рот трубку, продул ее и медленно погрузился в воду так, чтоб из воды, рядом со столбом, торчало только несколько сантиметров
После этого была суета. Кто-то даже пытался прыгнуть — спасать мальчишку, только охрана не разрешила, да и бойцы из группы Сергеича ненавязчиво придержали «спасателей».
Время тянулось, казалось бы, бесконечно. Несмотря на привычку, Илья стал замерзать, да и сил оставалось не много. Наконец, услышав четыре удара кружкой о камень, что был под водой у берега — условный сигнал от Никиты, что все в порядке, Илья вынырнул и поплыл под строящимся мостом к берегу. Там, выбравшись на сушу, снял с себя все мокрое и одел сухое, приготовленное Никиткой. Мокрое прикопал в той же ямке, откуда достал сухое.
Никита забрался под мост еще с несколькими ребятам. Охрана из полицаев уже привыкла, что рядом со стройкой шныряют мальчишки, покрикивали так, от безделья.
Стайка ребят забежала под мост, обсуждая «утопленника», а потом, через несколько минут, выбежала оттуда и понеслась в сторону домиков… Никто и не заметил, что мальчишек стало на одного больше.
В Калаче.
Никита ушел с Валентиной в Калач. Он надеялся, что мальчишки смогут избежать казни и детский лагерь, в который они обязательно вернутся, будет называться по-другому, но что-то ему говорило, что все случится так, как случилось. Он гнал эту мысль из головы, но она возвращалась снова и снова.
Дошли без приключений. В Калаче Валя поселилась в доме помощника бургомистра, Семена Авдеича — по легенде она была его внучкой. Никита стал числился каким-то дальним родственником, мама которого была больна и чтоб ей как-то выжить приходилось быть мальчиком «для битья и на побегушках» у немецкого прихвостня — тот мог себе это позволить. Приходилось терпеть на виду у всех от него тычки, затрещины и удары плеткой. Соседские мальчишки жалели Никитку и предлагали сбежать от предателя, обещали спрятать и даже кормить.
— Не… ребя, мне нельзя уходить, буду терпеть, а то мамке плохо будет. Уж лучше мне… — так объяснил свой отказ мальчишкам Никита.
Те лишнего спрашивать не стали, но его поняли. Каждый из них готов был страдать, лишь бы маме не было хуже.
А как Никите уйти, если на ключе работать ему? Валя только составляла радиограммы, а Никита отстукивал.
Полицаи знали, что мальчишка живет у помощника бургомистра, который частенько посылает его с различными мелкими поручениями, поэтому передвигался по городу Никита без особых помех.
Семен Авдеич был на хорошем счету у строительного управления Организации Тодта, которым руководил строительный советник Хакельберг.
Строительные части Организации Тодта не подчинялись армейскому командованию, а работали с ним на принципах взаимодействия. ОТ-управление Хакельберга было придано 6-й армии и включало в себя восемь строительных отрядов, технический и транспортный отряды Национал-социалистического корпуса водителей. Всего под началом у советника Хакельберга оказалось около 1900 служащих
— Никита! — позвал Семен Авдеич как-то ближе к ночи, 1 ноября.
— Слушаю, дядя Семен, — когда они были дома и не на виду у других, то отношения между «предателем Родины» и «избитым мальчиком» были абсолютно другими: они общались как настоящие близкие родственники, а ведь знакомы всего неделю. Никита помнил себя в роли внука старосты и какие взгляды односельчан приходилось терпеть ему и деду Капличу.
— Никитка, завтра поедешь к Южной переправе, дам тебе телегу с полицаем — там немцы собираются немного активизировать строительство. Ты передашь старшему, не знаю кто там будет, вот эти бумаги — тут ничего ценного и интересного — немного торговли. Твоя задача: послушать, что говорят фрицы (Семен Авдеич был в курсе, что Никита не только на ключе работает, но и языком владеет), посмотреть, как идут работы, какие стройматериалы завезли. Потом поедешь на правый берег — отнесешь от меня вот эту корзинку — «датку» Хакельбергу. Понятно, что тебя к нему не пустят, отдашь адъютанту. Задача: когда пойдешь через мост у Семеновского оценить его оборону, засечь огневые точки.
— Сделаю, дядя Семен!
— Давай, спать ложись, разгильдяй! — Семен Авдеич дал развернувшемуся Никитке легкий, шутейский подзатыльник. И на удивленный взгляд Никиты ответил. — Ты уж прости меня, что приходится по-настоящему тебя бить…
— Дядь Семен, сколько можно извиняться? Я же понимаю, что по-другому нельзя… — вздохнул Никитка. Последний раз, сегодня, за какую-то «провинность», досталось у комендатуры хлестко и наотмашь, да так, что кровь потекла сразу из двух ноздрей. Нос остался цел — и это уже хорошо! Они сразу договорились, что Никита «получает» плеть, ремень, но по лицу вскользь и никаких подзатыльников — голову надо беречь.
Утром Никита вместе с Семеном Авдеичем прибыл к комендатуре.
— Сидоров! — позвал полицая Семен Авдеич.
— Я здесь, господин помощник бургомистра! — подбежал молодой полицай.
«Интересно, — подумал Никита. — Он из бывших пленных или совсем не служил?»
— Значится так… Берешь моего балбеса, везешь его на южную стройку, там он отдаст бумаги и поедете на ту сторону, к санаторию, там он отдаст для господина Хакельберга корзинку. Понял?
— Понял, господин помощник бургомистра!
— А раз понял, то что стоишь, как раззява? Запрягай лошадь и езжайте!
Приехали к южному мосту. Никита передал бумаги старшему и получал разрешение посмотреть на стройку. Пленные таскали доски. Один из них был мальчишка, очень похожий на…
— Илюха… — выдохнул Никита. Резко развернулся и пошел к телеге. Он боялся, что не выдержит и крикнет, позовет Илью или как-то еще выдаст себя и его. Никитке нужно было прийти в себя, все обдумать.
Телега ехала через весь старый Калач к северному мосту, что был в полутора километрах от города.