Зеленая ветвь

Трусов Юрий Сергеевич

Робинсон откинулся на спинку кресла, словно хотел полюбоваться произведенным эффектом.

То, что английский полковник каким-то образом проведал о его национальности, было для Райкоса неожиданностью. Хорошо же работают английские лазутчики!

– Это не имеет никакого отношения к делу. Я воюю за свободу Греции.

– О, я хорошо знаю, что некоторые русские офицеры любят свободу, знаю и то, что ваш царь не очень-то жалует ее. Недавно за эту любовь он даже сослал группу своих офицеров в Сибирь. Я читал в британских газетах. Лучше бы вы, сэр, воевали за свободу у себя дома, -

ведь у вас в стране рабство.

Райкосу стало ясно, чего хочет от него полковник и зачем он пожаловал сюда.

"Сей негодяй ни больше, ни меньше решил напугать меня доносом в Россию, стремится завербовать меня своим агентом. Он, видимо, хочет шантажировать меня. Нет! Этому не бывать. Не на того напал".

Райкосу раскрылась цель визита полковника. Теперь нужно показать ему, что он не боится шантажа.

9. ТРУСЛИВЫЙ ГОСТЬ

Райкос уже знал, что делать. Он сказал с безразличным видом:

– Не кажется ли вам, сэр, что мы несколько отклонились от деловой темы нашей беседы?

Робинсон замялся.

– Вы молодец, господин губернатор... Честное слово, молодец. Давайте говорить откровенно. Значит, воюете за свободу... Кому же вы служите? Республике? Правительству? Президенту Каподистрии? Но скоро ни республиканского правительства, ни президента не будет. Это случится очень скоро. Ибо республиканское правительство Греции не устраивает ни его величество короля Англии, ни русского царя, ни австрийского императора. Так вот: республику заменят королевством, а президента, - естественно, королем. Тогда Греция сможет хотя бы платить жалование своим офицерам. Скажите, губернатор: а вам платит жалование республика, которой вы служите?

– Это не имеет значения!
– резко ответил Райкос. Этот англичанин выбивал у него из-под ног почву.

– А я знаю, что республика не платит вам ни цента. Потому, что у нее казна пуста. Ваш президент просит взаймы денег у великих держав, а они ему не дают и никогда не дадут. И ваша высокая губернаторская должность блеф, уважаемый мистер Райкос, или правильнее Райкоф. Ваше настоящее имя Райкоф, - не так ли?

– Вы рассказываете интересные вещи, полковник. Очень интересные. Однако располагаете очень устаревшими сведениями... Видимо, их дали вам люди, ненавидящие нашу республику, люди, малосведущие о действительном положении. Кстати, мне правительство аккуратно выплачивает жалование. И касса республики отнюдь не пуста. Недавно мы закупили большую партию оружия английского производства.

Райкос попросил Игнатия пригласить в кабинет нескольких конвойных солдат, дежуривших в приемной.

Солдаты вошли. Райкос взял у одного из них ружье и протянул полковнику:

– Новейшего образца. Вот, поглядите, на казенной части фирменное клеймо "Манчестер".

Полковник внимательно осмотрел ружье и передал его своему офицеру. Англичане поочередно рассматривали новенькое ружье, после чего Райкос вернул его солдату, и тот в сопровождении товарищей покинул кабинет.

Слова губернатора несколько поубавили гонор полковника, он избрал другую тактику. Робинсон вдруг стал уговаривать Райкоса.

– Все равно, мистер Райкоф, согласитесь, что ваша республика призрак.

Скоро ее не станет.

– Помилуйте, сэр! Как же не станет - ведь мы процветаем! Возьмите, например, этот город. Сейчас он залечивает раны, нанесенные ему султанскими насильниками, вступает на путь благоденствия...

– Не говорите мне этого... Хорошо, конечно, что вы так ревностно защищаете свое призрачное государство и верны ему. У вас английский характер. Но что же будет, когда не станет вашей республики, - вы подумали об этом? Вряд ли король захочет оставить губернатором республиканца. И вряд ли русский царь, который ненавидит республику, походатайствует за вас. Вы будете нуждаться в покровительстве и поддержке. Их-то и может оказать правительство его величества короля Британии. Мое правительство, сэр, отличается хорошей памятью и за услуги, оказанные ему, щедро платит.

– Что вы говорите, полковник! Вы мне предлагаете...

– На них не обращайте внимания, - Робинсон показал глазами на своих офицеров. Он воспринял слова Райкоса по-своему.
– Я их научил держать язык за зубами. Они не болтливы и отлично вышколены. И греков тоже можете не бояться. Турки недаром зовут их скотом - райя.
– Он покосился на сидящего в кресле напротив Игнатия Варвациса, смуглое лицо которого побледнело от обиды. Райкос, чувствуя, что он может не сдержаться и, в свою очередь, оскорбить распоясавшегося англичанина, незаметно под столом наступил ему на ногу.

– Грекам нужен король, - продолжал Робинсон, - нужен твердый правитель. Они за столетия привыкли к гнету пашей и превратились в рабов. На Ионических островах мы научились обращаться с ними так, как они того заслуживают. Начинают вольничать - мы их сечем, а наиболее дерзких вешаем. И у нас царит порядок. У нас во всем порядок. Будете нам верно служить, и у вас появится счет в банке. Если вы так любите свободу - можете переехать в Англию. У нас цивилизованная страна, это не Россия. У нас настоящая свобода, о ней можно болтать даже в парламенте...

Речь полковника прервало появление в кабинете Пепо, который, отсалютовав Райкосу, попросил его выйти по очень важному делу.

– Позже, капитан. Я занят беседой с гостями, - ответил, как было условлено, Райкос.

– Очень срочное известие, господин губернатор, - настаивал Пепо.

– Черт возьми, как некстати, - поморщился Райкос, но все же встал, извинился перед гостями и вышел вслед за Пепо из кабинета.

Пепо и солдаты конвоя, слышавшие в приемной разглагольствования Робинсона, едва сдерживали свое негодование. Они готовы были пустить в ход оружие, чтобы отомстить обидчику.

– Я пристрелю этого палача, который хвастается тем, как расправляется с моим народом!
– сказал Пепо, сжимая рукоятку пистолета.

– Не горячись...
– успокоил его Райкос.
– Очень хорошо, что он распустил язык и выболтал важные сведения - против нашей республики зреет заговор. Нужно проявить выдержку.

Он пожал руку начальнику охраны и вернулся в кабинет. Негодование и омерзение, которые он испытывал к Робинсону, нашли выход в мрачном выражении его лица.

Это не ускользнуло от внимания полковника.