Зеленая

Лейк Джей

Чистильщик снова хищно оскалился:

— Где будет битва? Скажи, чтобы я в нужное время смог избежать ее.

— На Текстильной бирже. Перед заходом солнца. — Я положила ладони на столешницу. — Один мой союзник сейчас собирает силы, готовясь победить Чойбалсана его же оружием. Меня больше заботят его телесные защитники… Прежде чем сразиться с ним, я должна победить их.

— Значит, ты хочешь сразиться с защитниками самого города, — сказала рыжая. — Что будешь делать, когда они изобьют тебя до полусмерти и бросят в застенки ордена Кающихся?

— Если

мы победим, я рассчитываю принести мир Медным Холмам и вашему народу, — тут же ответила я. — Если мы проиграем, сомневаюсь, что мы выживем и нас арестуют.

— Иди поднимай свою армию головорезов, — сказал Чистильщик. — А мы на досуге подумаем над твоими словами!

Чоудри принес мне карри: рыба в масамане, с кориандром и ханьчуйской петрушкой и с отварным рисом. Мой желудок отозвался радостным урчанием; я вспомнила горячий, влажный воздух Селистана. Во время еды я почти ничего не говорила. Пардайны не дали мне никакого ответа.

Еда оказалась вкусной.

Проглотив последний кусочек, я встала и поклонилась.

— Иногда полезно бывает оказаться на стороне добра.

— Если только ты точно знаешь, где добро, а где зло, — ответила рыжая пардайна.

Я кивнула им обоим и вышла.

Я по-прежнему не знала, согласится ли Бескожий выступить на моей стороне. От этого зависели мои дальнейшие действия. Возможно, матушка Железная и другие посланцы согласятся вместе напасть на Чойбалсана, но их сил недостаточно. Аватар Чернокрова обладает жестокой силой своего бога. Аватар, по правде говоря, заменяет собой почти всех помощников… А Чойбалсан гораздо могущественнее, чем простой северный тульпа.

Бог умеет рядиться в личину человека! Надевает ее на себя, как плащ!

Я не думала, что сейчас Чернокрову от меня будет какая-то польза. Я убила по меньшей мере двух его жрецов — а в купальне, возможно, еще больше. Последователей у него немного… Может, он ослаб?

Здравый смысл подсказывал: после всего, что я натворила, мне опасно даже приближаться к Алгефисическому храму. Это граничит с самоубийством.

И все же я так хотела победить в грядущей битве, что решилась на попытку.

Я подходила к Храмовому кварталу издали, убеждая себя, что по-другому поступить не могу. Я молилась про себя, прося богиню Лилию вести меня. В последнее время она не разговаривала со мной. Ее участие заключалось лишь в том, что она хранила мою жизнь.

Никто не мог дать мне совета: ни Септио, ни Танцовщица.

Рядом со мной не было наставниц из ордена Клинков.

В конце концов я вспомнила о тех, кто вел меня с самого раннего детства. Что бы посоветовал мне Стойкий? Что бы посоветовала бабушка?

Что бы ни случилось, я обязана придумать, как победить. Любой ценой! Я не могу допустить, чтобы город пал.

Я нашла тихий парк в нескольких кварталах от Храмового квартала — и не парк даже, а пустырь, засаженный вязами и рододендронами. В центре небольшого газона стояла стела в память какого-то давно исчезнувшего

персонажа.

Пройдя мимо, я села под деревом в самом дальнем углу и стала вертеть в руках деревянный колокольчик. Зачем я повсюду таскаю его с собой?

«Он напоминает тебе о том, чего ты лишилась, — произнес голос внутри моей головы. — О том, чего лишается каждый ребенок, даже если всю жизнь проводит дома, рядом с матерью».

Голос прозвучал так отчетливо и звонко, что я стала озираться, ища того, кто со мной говорил. Рядом никого не было. Совпадение? А может, мне наконец ответила моя богиня…

Мне по-прежнему было не по себе, но стало немного легче. Я даже утешилась. Душа успокоилась, почти как после молитвы. Может, именно так чувствует себя Верховная жрица? Что значит быть сосудом — не для похоти человеческой, но для самой богини?

Посмотрев на небо, я поняла, что у меня остался всего час. Нужно бежать, и побыстрее. Выйдя из парка, я затрусила к Храмовому кварталу и улице Горизонтов. Я встречусь с Чернокровом в его обители и расскажу о гибели его жрецов.

«Ты убила отца Примуса, — сказал голос внутри моей головы, — но разве он не злоумышлял против собственного бога?»

Высокие металлические двери в храме бога боли были наглухо закрыты. Снаружи ручек не было. Мне казалось, что стучаться не стоит.

Я отошла на несколько шагов и посмотрела на гладкий черный фасад. Забраться по нему наверх, безусловно, можно, но слухи о войне уже заставили горожан идти в храмы за утешением или советом. Мне не хотелось выставлять себя на всеобщее обозрение.

Справа церковь почти упиралась в приземистое бежевое строение с колоннами. Мне показалось, что строение гораздо древнее соседних зданий. Слева узкий проем отделял храм Чернокрова от белой стены, увенчанной золотистым фронтоном.

Многообещающе! Я скользнула в проем.

Между двумя кирпичными стенами валялся мусор и битое стекло. Очень странно! Однако взобраться наверх ничего не стоит. Прижавшись спиной к одной стене, я уперлась руками и ногами в стену храма Чернокрова.

Теперь я поняла, почему в храме нет окон. Их просто некуда врезать, кроме крыши! Добравшись до металлических водосточных труб, я все же увидела окна под самой крышей. За ними внутри виднелись хоры.

Я попыталась представить, высоко ли отсюда падать. Локтей тридцать — если не считать ступеней, которые ведут ко входу. Правда, с потолочных балок свисают полотнища знамен; за них можно будет ухватиться.

Почти все окна были приоткрыты — наверное, из-за летней жары. Посеребренные деревянные рамы были покрыты пятнами гнили. Давным-давно никто их не красил. Мне предстояло открыть окно, не разбив стекла. Я не хотела привлекать к себе лишнее внимание.

Мысленно извинившись перед древними строителями, я всунула лезвие ножа между окном и рамой. Все забито! Я осторожно перебралась к следующему окну. То же самое! Лишь пятое окно не было наглухо забито изнутри.