Зеленый фронт
Шрифт:
– Вот-вот, - встрепенулся старшина, от интереса даже чуть наклонившийся.
– Я, товарищ капитан, о том же самом. Фашист, он все может сделать...
Бросив эту фразу, старшина зашуршал в своей котомке. Пару минут он что-то искал там с такой энергией, что волей-неволей привлек и внимание споривших. Оба — капитан и врач с интересом уставились на старшину и его мешок. Наконец, с торжествующим видом он что-то нащупал.
– Вот!
– протянул он врачу какую-то изогнутую железяку.
– Говоришь, все здесь нормально, ничего не обычного. Вот, смотри! Я давеча,
Наклонившись вперед, Карл Генрихович не удосужился стереть со своего лица самодовольной улыбки - «мол, что там еще может быть такого». На крупной, с окаменевшими мозолями, ладони лежали две железки — длинная, похожая на пластину, и обыкновенный патрон.
– Любопытно-любопытно, - пробормотал врач, сразу же хватая самый любопытный, по его мнению, предмет — золотистый бочонок.
– Что же это у нас такое?
– Это, уважаемый Карл Генрихович, патрон калибра 7,62 мм. к винтовке Мосина. Дайте-ка посмотреть на секунду, - заинтересовавшийся Смирнов, осторожно, кончиками пальцев ухватил тельце патрона и приподнял его к свету.
– Если я не ошибаюсь... выпущен он после 1930 г... Так... Точно!
– Прищурив глаза, он внимательно рассматривал что-то такое, что было знакомо ему одному.
– Фаска у нас не сферическая, а прямая. Кстати, и опорная площадь здесь поболе... Нет, точно после 1930 г. Возьмите!
Приняв патрон, словно величайшую драгоценность в этом мире, врач сразу же вооружился лупой, которая появилась как будто из неоткуда.
– Многочисленные крошечные отверстия, - забормотал он, внимательно всматриваясь в лупу.
– Так-так... Диаметр примерно четверть миллиметра. Четверть! Ничего себе! А это у нас что такое?
– Голова склонилась еще ниже, а очки, казалось сейчас вообще спадут с его носа.
– Что за веревочки? Постойте-ка... Пенька что-ли?! Нет! Растение что-ли? Очень похоже на корень... Просто удивительно похоже. Высох только.
Лохматая шевелюра, непослушной шапкой пристроившаяся на голове, поднялась. Увеличенные очками глаза уставились на старшину, с невозмутимым видом сидевшего напротив.
– Очень любопытный патрон, Илья Петрович, - он стал осторожно протирать круглые стеклышки очков.
– Я скажу даже больше, крайне странный патрон.
Смирнов насторожился. «В этом чертовом задании слишком много странностей, - мелькнуло в его голове.
– Что ни шаг — то непонятное явление, что ни взгляд — странный предмет! Ох, не к добру это все».
– Вот, посмотрите, на эти отверстия, - золотистое тельцем медленно проплыло перед ними.
– Их очень много и они крайне маленького диаметра... Я конечно не практик-металловед, но тоже кое-что понимаю в плотности металла. На нашем оборудовании такие отверстия просверлить невозможно!
– в конце фразы его голос приобрел таинственные нотки.
– Это совершенно другой уровень технологического развития! Сверла, оставившие после себя подобные отверстия, должны обладать неимоверной плотностью... Это... Это достойно произведений Адамова, где наука
Оба слушателя переглянулись между собой. Все было предельно ясно! Если это сделали не советские специалисты, значит это сделал кто-то другой! А вот по вопросу об этом таинственном мастере и старшина и капитан имели совершенно противоположные мнения.
– Могу лишь предположить, что это изделие немецких инженеров, - медленно проговорил Завалов, вновь и вновь поворачивая патрон в лучах солнца.
– И до войны точная механика в Германии была необыкновенно развита... А сейчас я просто не знаю, что могло быть изобретено в этой сфере!
– Что это у вас за дудулька такая?
– вдруг влез в разговор Абай, выглядывая со стороны двери.
– Патрон что-ли? Хм! Развели тут... Тут такого добра лопатой греби!
Перед удивленной компанией на пол полетели точно такие же гильзы. Абай высыпал, наверное, десятка три — столько, сколько поместилось в его ладони. Все они, как один имели аналогичные отверстия!
37
Рука в телячьей перчатке небрежно коснулась плеча водителя. Знак был истолкован верно — штабной «Хорьх», проехав пару метров, застыл. Следом, соблюдая дистанцию, приткнулся грузовик, из которого посыпалось с десяток солдат.
Майор Вилли фон Либентштейн некоторое время раздумывал, а что это его толкнуло остановить машину. Возле окон уже маячил лейтенант из приданного сопровождения, всем своим видом выражая недоумение по поводу незапланированной остановки. «Действительно, что это я?
– лениво подумалось ему.
– Ехали и ехали бы себе дальше...». Его рука потянулась было к водителю, но остановилась на полпути. Майор был суеверен и привык полагаться на свои ощущения.
– Если я остановился, значит само провидение меня заставило сделать это, - пробормотал он, хватаясь за ручку двери.
– Да, и пара поразмять ноги! Вперед!
Увидев выходящее начальство, незнакомый офицер скомандовал что-то солдатам и те рассредоточились. Передовое охранение расположило мотоциклы так, чтобы пулеметы контролировали заросшую лесом балку.
– Неплохо, - не мог не отметить военную сноровку солдат майор.
– А теперь, посмотрим, что это ха русский лес такой?
На дороге было, пожалуй, еще более жарко, чем в автомобиле. Майор хотел было расслабить ворот кителя, но сразу же передумал.
– Фриц ….э … , - майор вопросительно посмотрел на стоявшего рядом лейтенанта с покрытым оспинами лицом.
– Э...
– Зауэр! Фриц Зауэр, господин майор!
– мгновенно сориентировался тот, вытягиваясь перед офицером.
– Господин майор, а почему мы остановились?
Спокойно проигнорировав вопрос, фон Либентштейн кивнул в сторону леса.
– Значит, Зауэр?! Хорошо!
– покровительственно пробурчал майор.
– А что вы думаете о русском лесе, лейтенант?
Лейтенант несколько секунд молчал, сбитый с толку неожиданным вопросом. Его взгляд пару раз остановился на высокой стене деревьев, выходящих к дороге, потом — на редко стоявших молодых березках с другой стороны дороги.