Зеленый фронт
Шрифт:
– Илью Степановича? Конечно, знаю! Если бы не он, лежал бы я сейчас вон тама, - он кивнул головой на поляну, на которой рядами лежали погибшие на высоте курсанты.
– Когда ранило меня, он меня перевязал и в окопе землей присыпал... Настоящий человек!
Лейтенант время от времени что-то чиркал на бумаге.
– Настоящий, говорите?
– словно бы с недоверием переспросил Камарин.
– А вот ваши товарищи говорили, что он очень странный был.
– Что ты молчишь?
– Кто это сказал?
– кровь бросилась Елистрату в лицо, отчего извилистый шрам через всю щеку налился краснотой.
– Нет, товарищ лейтенант государственной безопасности! Мои товарищи не могли так сказать! Не могли! А если вы намекаете на то, что он был верующим, то Конституция Советского Союза всем предоставляет абсолютно равные права. Степаныч нам был как отец родной! Кусок свой последний был готов отдать пацанам... А вы такое говорите!
… Поговорить с командиром курсантов, который был тяжело ранен, удалось лишь на следующий день. Ранним утром военврач нашел Камарина и сообщил, что ротный очнулся и в состоянии говорить.
– Старлей, - тихо позвал он перемотанного бинтами словно мумию человека, лежавшего на кровати.
– Дело особой государственной важности. Наркомат внутренних дел.
Карие глаза, чуть затуманенные болью, смотрели прямо на лейтенанта.
– Давай, - еле слышно прошептали искусанные в кровь губы.
– Спрашивай!
– В вашей роте служил старшина Голованко Илья Степанович, - начал Камарин, присев рядом с кроватью раненного.
– Когда вы видели его в последний ра...?
Договорить ему не дал сам ротный.
– Осади, осади, - тихо прошептал ротный, с трудом сдерживаясь чтобы не заснуть.
– Степаныч говорил, что его могут искать. Только..., - он тяжело с хрипами закашлял.
– Опоздал ты, лейтенант... Раньше надо было прийти... Когда немчура в последнюю атаку пошла, в полный рост, пьяные до одурения, с воплями... А нас осталась только горстка да по паре патрон на брата, вот тогда и надо было приходить!
– Что с ним?
– спросил Камарин, не с водя глаз с с лежащего.
– Где старшина? Понимаешь, лейтенант, это дело особой государственной важности! Его срочно нужно доставить в Москву, - он волнения, что из его рук может уплыть такая информация, он вытащил из нагрудного кармана документы и начал размахивать ими.
– Старлей, посмотри кто подписал эти бумаги. Ты видишь? Ему срочно надо в Москву. Старший лейтенант! Доктор, сделайте
Только что откинувший голову назад ротный вновь открыл глаза.
– Не ори так... Слышу я, - прошептал он, с трудом выдавливая из себя каждое слово.
– Лейтенант, говорю опоздал ты..., - он снова на несколько секунд закрыл глаза.
– Степаныч, еще тогда, до последней атаки сказал, что он сумел услышать Великий Лес... Лес его зовет обратно.
Каранда, еще мгновение назад свободно порхавший по бумаге, дрогнул и чиркнул сломанным грифелем.
– Много он мне рассказал... Думал я тогда, бред все это, да антисоветчина. Слышишь, лейтенант?!
– раненный постоянно прерывался, словно пытался вспомнить что-то очень важное, но не мог.
– Лейтенант?!
– открытые глаза смотрели прямо на Камарина.
– Прямо перед атакой он сказал. Лес, говорит, меня зовет домой. Лес зовет всех своих сыновей домой... Всех своих сыновей он собирает под своей тенью, - снова повторил раненный.
– Старлей, он с тобой был? Да?
– Камарин тряхнул отключающегося ротного.
– Скажи, где он? Дезертировал? Сдался в плен? Старший лейтенант?!
Тот хрипло засмеялся в ответ.
– Там он, лейтенант, там, - его рука с трудом поднялась и ткнула пальцем в сторону разрушенного блиндажа.
– До последнего за пулеметом был... Там он остался... Со всеми, - с этими словами его рука бессильно упала на кровать, а сам он, потеряв сознание, откинулся назад.
Бросив беглый взгляд на лежавшего, Камарин быстро собрал все свои записи и вышел из палатки. Уже через пару минут десяток бойцов под его руководством шустро раскапывали блиндаж. В стороны летели обломки бревен, металлические осколки от снарядов, разбитое оружие.
– Товарищ лейтенант государственной безопасности, - закричал один из копавших, наткнувшись на покореженный пулемет.
– Сюда! Товарищ лейтенант государственной безопасности! Пулемет!
– Ну-ка, дай сюда!
– лейтенант, скинув гимнастерку, сам влез в широкий раскоп, который начинался в том самом месте, где когда-то находился вход в блиндаж.
– Осторожнее тащите! Давай!
– тяжелый метал дружно вытащили из ямы.
– Здесь он где-то должен быть. Дальше копаем, - он с хеканьев вонзил остро отточенную лопату в землю и откинул в сторону отвалившийся кусок земляной слой.
– Рубите эти чертовы корни! Здоровые какие, хрен перерубишь... Да, где же ты?
8.61*5