Зелёный гамбит комбинатора
Шрифт:
«А у тети Мисси по колено си…
А что? Ничего – синий сарафанчик.
А у тети Нади, все соседи бля…
А что? Ничего – бляхами торгуют».
Вокруг них сразу образовался кружок. Третий участник прошёлся по кругу в присядку с мятой шляпой в вытянутой руке, собирая «гонорар», под соответствующее продолжение и народ не скупился:
«На горе казаки выставили сра …
А что? Ничего – сразу три нагана.
Вдруг из гардероба
А что? Ничего – желтые ботинки.
А сосед с соседкой чем-то занимались…
А чем? Да ничем – чаем угощались!»
Собрав честно заработанные деньги, «артисты» по горячим следам направились в соседний вино-водочный магазин для воплощения мечты в реальность.
– Чёрти что? Когда беден лексикон, приходится выражаться последними словами, – мелькнуло в голове у Иванова-Бендера, – куда же за короткое время испарилась настоящая русская классика и нормальный народный язык? Порядки меняются, беспорядки остаются. Пока в этом плане перемены не в лучшую сторону.
Да, … сбываются мечты матершинника Беспалого «О выходе мата в народ», высказанные им ранее «Тайна Великого Комбинатора и зигзаги любви». Дерьмо уже начало переваливаться через край дозволенного. Что же следует в дальнейшем ожидать? Видимо скоро поплывёт оно по всем улочкам и закоулочкам, а там глядишь и на экран выльется. Как бы мы все в этом дерме не захлебнулись, – подвёл итог уличной импровизации Бендер, и повернув под арку первой высотки-книжки, вышел к Новому Арбату.
Глава 6. Ход рыжим конём синдрома прихватизации
Здесь было поспокойнее. Некоторые прохожие за определённую «мзду» фотографировались с двойниками руководителей разных эпох и революций, в том числе с «легендарными» образами Пьяньциня и его сподвижниками. …
При входе в одну из «книжек-высоток» по указанному адресу для приобретения ваучеров, весел транспарант на уровне двадцатого этажа «Дом народной ПРИХВАТИЗАЦИИ». У входа уже успела образоваться приличная очередь, но продвигалась она достаточно быстро. Не прошло и часа, как Оскар приблизился к посту с охранником.
– Прошу предъявить документ, – Иванов-Бендер протянул паспорт.
– Цель визита, что желаете? – поинтересовался охранник.
– Желаю пройти в банк БВСН.
– Идите в ЖОПу!
– Куда ты меня послал? Да я тебя… Пошёл сам туда!
– Что, вы? Как можно? Мы же интеллигентные люди! Это такая аббревиатура … нашего нового охранного предприятия (женское охранное предприятие). Кстати, ЖОПа пардон, перед вами, прошу прощения, – дверь в ЖОПу. Там у них такая начальница… в общем оправдывает название своей организации.
– Спасибо большое, – сухо произнёс Оскар и удалился в направлении, указанном охранником, но вдруг за спиной услышал недовольный голос:
– Лучше маленький
Открыв дверь Иванов оказался в большом предбаннике с секретаршей, которая занималась собой, так как пока не пользовалась большим спросом и поэтому ещё не знала себе цену. Напротив стола секретарши красовалась две массивные латунные таблички «Начальник ЖОП» и ниже «Чудо Творская», прикрученные латунными шурупами к двери, обитой коричневой натуральной кожей, и уточнявшие кто в доме хозяин. Видимо, меняя только нижнюю табличку, большим начальникам удавалось экономить на смене нижестоящих начальников.
Вдруг дверь резко открылась и из неё вылетел с истошным воплем посетитель – седой щуплый мужичок, логично, считающий себя непревзойденным интеллектуалом, а ее – законченной идиоткой:
– Дура!
И вместе с ним из магнитофона через открытую настежь дверь на просторы приёмной вырвались строки «не уставной» поэзии:
«Плавно опустился мой кулак могучий,
Фраера из кармана сдуло ветерком,
Все четыре зуба сразу сбились в кучу,
Ну и пару граждан с ними за одно.
Тихо и достойно он меня покинул,
Так что даже глазом не успел моргнуть.
Уши по асфальту в стороны раскинул,
Поперек кандалки лег он отдохнуть»
– Да, … этого посетителя так вежливо послали, что ему было невежливо не пойти, – мелькнуло у Иванова-Бендер, – у этого начальника мало знать себе цену, надо ещё пользоваться спросом.
Следом за посетителем появилось тело начальника этого интригующего заведения, и оно оказалось весьма объёмным: Чёрный французский парик, с наклеенными длинными ресницами и ярко-красной губной помадой, сразу переходил в импортный унитаз с большими ручками.
Это, к изумлению Остапа, была дама лет пятидесяти, с огромным бюстом, и исходя из магнитофонной записи, «интеллектуальной» увлекающейся натурой.
И для неё «интеллектуальной» натуры, это прозвучало как смертельная обида:
– Лева, почему-таки дура, а хотя бы ну, не бл…дь?
Лёва назидательно поднял указательный палец:
– Цилечка! Бл…дь – это же как звание народного артиста, его еще заслужить надо!
– Зинаида Киндилябровна, может чайку? – предложила секретарша.
– Я на работе не пью!
Наконец тело повернуло свою рассерженную физиономию в сторону Иванова-Бендера и вдруг расплылось в улыбке, напоминающее «белое солнце в пустыни» с багровым отливом:
– Какие люди и без охраны! Товарищ Бендер, ты ли это? Какими судьбами? Сколько лет?! Сколько зим?!
Оскар напрягся и с трудом в этом тяжеловесе узнал Новидворскую, некогда стройную женщину, отдавшую всю себя целиком борьбе с руководителями «золотого рубля», в качестве предводителя какой-то мутной организации «Отнимем и поделим», но не говорила, как? Похоже ей удалось что-то урвать, но не так много, как ей бы хотелось.