Зелёный мозг
Шрифт:
Кто может рассуждать с неразумными?
Очень трудно понять этих человеческих существ с их богами и идеалами накопления.
«Бизнес» — вот как называют книги их идеалы накопления, но Мозг не мог понять смысла накопления. Деньги нельзя есть, они не накапливают видимую энергию, они оказываются плохим строительным материалом. Плетение и мозаика домов беднейших человеческих существ имеют больше смысла.
Но все же, человеческие существа стремятся к накоплению. Значит, в этом должно быть что-то важное. В этом во всем должно быть также важна каждая часть,
«Где-то, — чувствовал Мозг, — должна быть модель мысли, чтобы можно было понять эти вещи, но он не мог найти ключ к разгадке.»
Чтобы найти этот ключ, необходимо было понять механизм создания моделей мысли у людей, превращения внутренней энергии при создании воображаемых образов, планов и схем. Только освоив этот механизм, можно найти путь к совместному выживанию. Как удивительно, как тонко, и все же, как красиво было человеческое открытие, которое сейчас было размножено и приспособлено к использованию его другими существами. Как восхитительно и возвышенно это манипулирование вселенной, которое существует только внутри пассивных рамок воображения.
На мгновение Мозг протестировал себя, пытаясь вызвать человеческие эмоции. Страх и уникальность ума — это еще можно понять. Но перестановки, вариация страха, называемая ненавистью, острые непредсказуемые реакции — это понять труднее.
Не раз Мозг пытался размышлять над тем, что когда-то было частью человеческого существа и предметом таких эмоций. Они были использованы согласно его собственному направлению. Сейчас Мозг был только слабо похож на человеческий мозг, он стал больше и сложнее. Ни одна человеческая вычислительная система не смогла бы поддерживать его нужды и питание. Ни одна человеческая сенсорная система не смогла бы удовлетворить его ненасытное стремление к информации.
Это был просто Мозг, функциональная часть системы суперульев — более важная сейчас, чем даже королева.
— Какой класс человеческих существ был убит? — спросил он.
Ответ пришел в тихом металлическом скрипучем звуке.
— Рабочие, женщины, незрелые человеческие существа и некоторые бесплодные королевы.
«Женщины и незрелые человеческие существа, — думал мозг. Он вызвал на экране сознания индейское проклятие, чей источник был использован. — Из-за таких смертей человеческая реакция будет самой бурной. Требовалось немедленное действие.»
— Какое слово от наших посланных, проникших за барьер? — спросил Мозг.
Пришел ответ.
— Потайное место группы посланных неизвестно.
— Посланников следует отыскать. Они должны оставаться в тайниках до удобного момента. Передайте приказ сейчас же.
Работающие специалисты быстро сновали, выполняя приказы.
— Мы должны поймать как можно больше самых разных человеческих существ, — командовал Мозг. — Мы должны найти уязвимого, вождя среди них. Вышлите наших наблюдателей и посланников, а также подразделения исполнителей. Сообщите как можно
Пока Мозг думал, приказы его выполнялись, мысли посланников переносились на расстояние. Он поднял свою сенсорную маску на подпорки, сформировал глаза и настроил их на отверстие в пещере.
День в полном разгаре.
Сейчас надо только ждать.
Ожидание было самой трудной частью его существования.
Мозг начал исследовать эту мысль, формируя выводы и переплетая различные альтернативы к процессу ожидания, воображая проекты физического роста, который мог бы облегчить ожидание.
Мысли произвели форму интеллектуального несварения, которая насторожила обслуживающий улей. Они яростно зажужжали вокруг мозга, защищая его, питая, образуя фаланги воинов в отверстии пещеры.
Это действие принесло тревогу Мозгу.
Мозг знал, что послал свои когорты в действие, защищая драгоценную кору улья, что было инстинктом, задействованным в выживании любого вида. Примитивные единицы улья не могли бы изменить этот образец, Мозг это понимал. Хотя они должны измениться. Они должны изучать мобильность нужд, стабильность суждения, принимая каждую ситуацию как уникальную.
«Я должен продолжать обучать и учиться,» — думал Мозг.
Тогда он захотел выслушать сообщения крошечных наблюдателей, которых он послал в восточном направлении. Необходимость информации из этого направления была огромной — что-нибудь, чтобы заполнить биты и щели добываемые из постов слушания. Очень важные доказательства могли бы прийти оттуда, чтобы отвести человечество от его глубокого погружения в смерть для всех.
Медленно улей сокращал деятельность, когда Мозг извлекал мысли из самых болезненных краев.
«Будем ждать,» — сказал себе Мозг.
И он поставил перед собой проблему небольшого генного изменения у бескрылых ос, чтобы улучшить систему производства кислорода.
Синьор Габриэль Мартиньо, префект округа барьера Матто Гроссо, шагал по кабинету, бормоча себе под нос, когда проходил мимо высокого узкого окна, которое пропускало вечерний свет. Временами он останавливался, чтобы взглянуть на своего сына Хуана, который сидел на кожаном диване под одним из книжных шкафов, которые стояли вдоль стен комнаты.
Старший Мартиньо был темный мужчина, стройный, худой, с сединой в волосах и глубоко посаженными карими глазами высоко над орлиным носом, узкие губы, выдающийся вперед подбородок. На нем был черный костюм старого покроя, который отвечал его служебному положению. Рубашка его блестела белизной на фоне черного костюма. Золотые запонки сверкали, когда он размахивал руками.
— Я — объект для осмеяния, — ругался он.
Хуан проглотил это заявление молча. После целой недели выслушивания бурных сцен отца, Хуан научился ценить молчание. Он рассматривал свой белый костюм пограничника, брюки, заправленные в высокие, закрывающие икры сапоги для работы в джунглях — все новое блестящее и чистое в то время, как его люди потеют, совершая предварительные осмотры в Сьерра Дос Паресис.