Зеленый остров
Шрифт:
О! Если уж ему выпала доля окончить жизнь в лепрозории, пусть это будет на родной земле!
На рассвете Поликарпов снова направился к домикам. Цель его была предельно проста: решить, какая из лодок больше всего подходит для плавания по океану. Как только стемнеет, он за нею придет.
Шел он в этот раз наиболее короткой дорогой, напрямик через лес. Внезапно пальмовая чаща оборвалась. Широкая и очень длинная просека, устланная бетонными плитами, наискосок пересекала остров. Она начиналась от океана, у причальной стенки с массивными чугунными
Из осторожности не выходя на просеку, а пробираясь чащобой, Поликарпов приблизился к зданию. Конек его венчал крест. "Церковь?
– удивился Поликарпов.
– Да. Именно так!"
Он подошел ближе. Широкая дверь здания была распахнута, и там, в темной прохладе, толпой стояли жители острова, глядя на толстого человека в докторском халате, который что-то делал, склонившись над белым столом у самой дальней стены.
"Если бы знать, что все они сейчас в этой церкви - и врачи, и их пациенты, - думал Поликарпов, приглядываясь, - можно смело взять лодку и сразу отплыть..." Ничто другое больше не интересовало его.
Вдруг зазвучал орган, и Поликарпов увидел Рингу. Прямая и гордая, она легкой походкой подошла к белому столу и лицом вверх распростерлась на нем.
Звуки органа усилились, островитяне запели, опустившись на колени. Человек в халате тем временем что-то делал над девушкой. Потом он отошел, и Поликарпов увидел, что рядом с белым столом высится стойка, какие бывают в больницах, и что на стойке укреплена ампула с темной жидкостью, и от ампулы к руке девушки тянется резиновая трубка. Ей просто-напросто переливали кровь!
Что ж получалось? Священниками в этой церкви были врачи? Но, может, за одного-то из них и приняли вчера его, Поликарпова, Ринга, Рэмо и Сайд? И парень в банлоновом свитере тоже?
Пели, стоя на коленях, островитяне. Гремел орган. И Поликарпов невольно подумал: а все же как это может быть здорово - лечить людей, соединив веру (пусть даже в господа бога!) с достижениями современной медицины. Физическое и психическое тесно переплетено в человеке. Такое лечение могло принести чудеса.
Пятясь, он отступил от здания с крестом; не выходя из кустов, высмотрел наиболее подходящую лодку - небольшую, а значит, и легкую, но в то же время достаточно высокобортную и вместительную.
Осторожно, всячески избегая открытых мест, Поликарпов возвратился на свой пляж.
6. ЗЕЛЕНЫЙ ОСТРОВ. СОБЫТИЯ В ПОСЕЛКЕ И ВОЗЛЕ ТРЕХ ПАЛЬМ
И все же осуществить свой план в ближайшую ночь Поликарпову не удалось. Он уже прокрался в поселок, как вдруг послышался гул приближающегося самолета.
Это было сигналом. В домиках начали зажигать свет, а еще через несколько минут, когда самолет проревел над островом и резко затих ("Сел, - подумал Поликарпов, - бетонная дорога от причала - взлетная полоса"), островитяне - все в белом и со свечами в руках - столпились у входа в "церковь".
Поликарпов увидел, что, приближаясь к поселку,
Утром на пляже возле трех пальм Поликарпов увидел Сайда. Он стоял у воды, сложив перед грудью руки. Поликарпов прислушался: Сайд молился.
– ...О душа, смирись пред тайной со Христом быть в единении. С радостью благоговейной подойди к престолу господню. Свет и жизнь дарит он тебе, тебя к себе вознося...
– Вы одни?
– спросил Поликарпов, когда Сайд умолк.
– Как себя чувствует ваша подруга? Надеюсь, все благополучно?
Сайд жалко улыбнулся.
– Она ушла.
– Он указал на небо.
– Мы проводили ее. Я тоже скоро уйду. Навсегда.
"Уйти - это значит у них: не перенести операцию. Они и душевно ущербные люди, - подумал Поликарпов.
– Еще бы! Такое давление на психику!"
Но сказал он другое:
– Я полагаю, вы напрасно отчаиваетесь. Не всегда операции неудачны. Бывало ж, наверно, на вашей памяти, что кто-нибудь вылечивался, возвращался в свой родной город - в Нью-Йорк, в Париж, в Токио...
– Родной город там, где теперь Ринга?
– спросил Сайд.
– Я тоже скоро пойду в свой родной город!
Он кивком попрощался и торопливо пошел в сторону поселка.
Поликарпов покрутил головой: крепко же обморочили этих несчастных, если рев реактивного самолета кажется им голосом - ни мало ни много - самого господа!
Ночью он опять пробрался на внутренний пляж. И снова (он был уже возле лодок!) на остров обрушился рев моторов. Насколько мог судить Поликарпов по звуку, в этот раз прилетел самолет с вертикальной посадкой - машина весьма совершенного класса.
В домиках зажглись огни. Островитяне начали подходить к зданию с крестом. Вдруг послышались крики и резкие хлопки. Поликарпов двадцать лет прослужил на военно-морском флоте. Он сразу узнал: это выстрелы.
Он отбежал к лесу и затаился в кустах и поступил правильно, потому что от вершин пальм на домики, на пляж, на лодочную стоянку обрушились потоки света. Это было так неожиданно среди звездной, но совершенно безлунной ночи, что Поликарпов даже не сразу сообразил - над поселком появились вертолеты. С них-то и били лучи прожекторов. Наконец вертолеты ушли. Стало тихо.
Правда, и после этого Поликарпов долго не выходил из кустов. Насколько он понимал, кто-то из островитян попытался оказать вооруженное сопротивление. Но кому? Врачам? Что может быть неразумнее!
Пригнувшись, короткими перебежками, он подобрался к намеченной два дня назад лодке, распутал цепь, которой она была привязана к причальному брусу, и потянул к себе. Скользя на полозе киля, лодка шла по песку очень легко, хотя и с немилосердным скрипом.
Минут пять Поликарпов прислушивался: скрип вроде бы никого не встревожил. И тогда, вскинув цепь на плечо, он, как только мог быстрее, поволок лодку, обходя пальмы и упрямо продираясь сквозь кусты.