Зелёный щит нашей планеты
Шрифт:
Третий способ справиться с горем — и я считаю себя одним из великих последователей этого способа — убежать от него. Вместо того, чтобы позволить себе чувствовать боль и страдание в сердце, я с головой погружаюсь в деятельность. Я использую желание убежать от своего горя, чтобы стимулировать себя. Некоторые из самых успешных периодов моей жизни произошли потому, что мне нужно было убежать от своих чувств. В Лесу Десяти я поступила именно так. Я заставила Хардта и Тамуру учить меня, чтобы отвлечь и разум, и тело, потому что было легче довести себя до изнеможения, чем смириться с тем фактом, что Джозеф мертв и часть меня умерла вместе с ним.
Глава 3
Джозеф
Я
Я пишу эти три коротких слова, чтобы подтвердить это собственному рассудку, потому что это все еще кажется мне невозможным. Я сижу здесь, слабый и усталый, с ранами, которые должны были убить меня. Но я жив.
Я не умер.
Я. Не. Умер.
Но я бы хотел.
Она меня предала. Я не знаю, как еще это сказать. Эска предала меня. У меня был выход наружу, для нас обоих, выход и способ освободиться. Но ей было все равно. Она хотела только одного — продолжать борьбу. Она хотела отомстить за то, что больше не имеет значения ни для кого, кроме нее самой. Тупая сука!
Жаль, что я не могу извиниться. Я убил Изена. Даже не знаю почему. Думаю, я ревновал. Или, может быть, я просто хотел причинить боль ей. Причинить боль ему. Причинить боль им. Я убил его. Хардт, должно быть, ненавидит меня. Эска, должно быть, ненавидит меня.
Я знаю, что это не то, чего хочет управляющий. Он дал мне бумагу и чернила, чтобы я записал то, что видел. Чтобы я рассказал ему, что там произошло. Я не могу говорить. У меня пропал голос, и я не знаю, вернется ли он когда-нибудь. Нож вонзился слишком глубоко, разрезав то, что никогда не следовало разрезать. Больно дышать и глотать. Меня кормят кашей с ложечки, и я чувствую себя так, словно ем ножи.
Но что произошло? Я думаю, там были существа, которых я никогда раньше не видел. Монстры, которых я никогда раньше не видел. Существа из Другого Мира. Я ничего не знаю об этом месте, кроме того, что знает Эска. Она пыталась это скрыть. Она очень хорошо постаралась это скрыть. Но я знаю ее лучше, чем кто-либо другой. Каким-то непостижимым для меня образом Эску притягивает тот мир. Я помню, как много раз заставал ее уставившейся в пространство, и я знаю, что это выглядело так, будто она грезит наяву, но это было не так. Она была не здесь. Она была там. Она была в Другом Мире, искала там что-то… Я не знаю, что она там искала. После всего, чем я с ней поделился, всего, что я ей дал… этого все равно было недостаточно. Эска всегда была замкнутой. Даже от меня.
Я хочу ее ненавидеть.
Я действительно ее ненавижу.
Мы пошли на огни, чтобы найти ее, прошли через город, старый и погребенный. Драгоценные камни в стенах, которые, я думаю, удерживали свет факелов и отражали его обратно. Затем, когда огни погасли, мы пошли на место кровавой бойни. Какие бы существа она там ни обнаружила, они не были дружелюбны. Их были дюжины. Сотни, может быть, и очень многие из них были мертвы. Потом мы, наконец, догнали Эску. У нее был Источник хрономантии. Во имя лун, где она раздобыла Источник хрономантии? Я должен был позволить ей умереть. Но я этого не сделал. И там был кто-то еще. Я чувствовал себя таким беспомощным, когда нож меня резал.
Я не умер.
Я должен был умереть, но я что-то почувствовал. Я почувствовал теплое прикосновение биомантии, останавливающей кровь и исцеляющей мою рану. Я не знаю как. Я не видел Источник биомантии со времен падения Оррана. И все же я чувствовал, как магия работает внутри меня. Думаю, такое длительное воздействие магии заставило ее проникнуть
Я не умер.
Я видел монстров, тех, что из города. После того, как Эска ушла, я не мог двигаться. Я видел, как они пришли и утащили тела. Они все еще живы там, внизу. Монстры так близко к Яме. Я должен сказать управляющему. Он должен знать.
Меня нашел Хорралейн. Я думаю, Деко послал его и остальных. Хорралейн пошел дальше, следуя за Эской, но он велел остальным оттащить меня обратно в Яму.
И вот я здесь. Ко мне уже несколько дней никто не приходил, кроме охранницы, которая кормит меня овсянкой. Управляющий оставил мне листы бумаги — мой единственный способ общения. Мой единственный голос. Не думаю, что охранница умеет читать. Я что-то прохрипел, но она только покачала головой. Я должен быть полезен управляющему. Я должен дать ему то, что он хочет. Может быть, если я это сделаю, он снова отправит меня на поиски Эски.
Я знаю, ты никогда не прочтешь это, Эска, но ты лишила меня голоса, так что у меня нет другого способа рассказать свою историю.
Прости.
Я не умер.
Глава 4
Когда мы вошли в Лес Десяти, я перестала следить за временем, но Тамура считал дни, несмотря на свою затуманенную память. Однажды я спросила его, сколько именно дней он провел в Яме, и он тут же ответил: семь тысяч сто одиннадцать. Полжизни под землей; неудивительно, что он помнит так мало. В течение двух месяцев мы шли через лес, каждый день разбивая новый лагерь, и Тамура охотился и собирал, чтобы нас прокормить. За эти месяцы я съела много, но, к счастью, ни единого кусочка грибов, и плоть, сожженная хрономантией, быстро вернулась ко мне. Но не годы, которые я потеряла.
Каждое утро я просыпалась, съедала немного холодного мяса или ягод, которые Тамура добыл накануне вечером, и приступала к тренировкам с Хардтом. Поначалу было тяжело, и я хотела бы сказать, что потом стало легче, но это было бы ложью. Как бы я ни совершенствовалась, я всегда была на расстоянии жизни от большого терреланца. Поначалу большая часть тренировок была направлена на то, чтобы сделать меня сильнее. Хардт утверждал, что нет смысла учить меня наносить удары, если я не смогу заставить свою цель их почувствовать. Помню, я разозлилась на это, но после Ямы я была кожа да кости, и даже до этого я никогда не отличалась силой рук. Я всегда была хрупкой девушкой и полагалась на магию, ум и хитрость. Как бы то ни было, хорошо нанесенный удар может причинить боль, независимо от того, насколько мал тот, кто его наносит.
Каждый день я чувствовала себя измотанной к тому времени, когда мы сворачивали лагерь и начинали идти. Я говорю идти, но, на самом деле, я едва волочила ноги. Хардт оставался рядом со мной. Он всегда был рядом на случай, если я буду в нем нуждаться, хотя он никогда не предлагал мне помощь, о которой я не просила. Каждый день, пока мы были в лесу, я несла все, что у нас было, чтобы набраться сил и выносливости. Надо признать, что у нас было не так уж много вещей, да и они и ничего не стоили — по крайней мере, за исключением Источников, — но я все равно их несла. Тамура был везде: он шел впереди и носился вокруг. Он не мог рассказать нам, откуда знает о лесах, поиске следов и охоте, но навыки у него были, даже если не было воспоминаний. Каждый день он находил какие-нибудь фрукты, ягоды или какого-нибудь зверька, которого умело готовил. О дарах леса можно многое сказать; три человека могут питаться ими бесконечно долго, если знают, как.