Землетрясение. Головокружение
Шрифт:
Дорога заметно начала подниматься, но ещё была пряма. Костя помнил эту дорогу. Он хорошо её запомнил. И вдруг и ему тоже захотелось в горы, туда, где орёл жил на скале. Туда, где паслись
— Не плетись, не плетись, муженёк, — сказала Ксана. — Ах, какое у него будет лицо, если мы его встретим! — Ей было весело, она улыбалась. Но вдруг притихла.
И вдруг послышался ей тонко натянувшийся голос, будто кто вдали, там, в горах, затянул протяжную, без слов песню, из тех, что поют в горах. Голос был тонок и даже слаб, но не прерывался, тянул. Он был странен, этот голос, он пугал почему-то. И горы, всюду были горы. Небо и горы. «Куда я? — замерев, подумала Ксана. — Зачем?» Она вскинулась было, чтобы велеть Косте остановиться, чтобы велеть повернуть назад. Но нет, горы и небо завораживали её, слова не вымолвились. Поздно было поворачивать назад.
Все вверх и вверх
На первом же крутом витке машина заехала передними колёсами за край дороги, за край пропасти и начала падать.
На кладбище в том городе, где все это произошло, стоит надгробье–памятник. Большая, необработанная глыба гранита, и два юных лица в профиль на этой глыбе. И все. И никакой нет надписи. Да и профили сами едва только намечены резцом, едва обозначены. Считается, что это надгробье не завершено. Рассказывают, что скульптор, который делал его, сошёл с ума и умер, не довершив работы. А мне показалось, что он успел её довершить. Что ещё он мог сделать?