Земли мертвецов. Книга третья
Шрифт:
«Блять, конечно он примет этот дар, гребанный ты псих! Это лучше, чем лететь в пропасть на встречу своей смерти», – думал я про себя без возможности произнести слова вслух.
Руки были крепко связаны за спиной, а одно из ребер, кажется, было сломано…
Судя по тому, как сильно припекало солнце, я понял, что мы движемся в самый разгар дня, но в самый разгар ночи для все жителей Аталии, а значит встретить путников на дороге и случайно быть спасенными… Шансов оставалось мало.
Мы еще какое-то время ехали вслед за тянущей телегу
– Гур так трак трак! – слова однозначно произносил орк. Ну что, приехали?
– Трак трак? – переспросил эльф со шрамом.
– Гур так трак трак! – повторил орк уже более несдержанным тоном.
– Я не понимаю, Всезнающий. Что этот грешник хочет от меня? – проговорил псих вслух. – Мне надо в город! Я путешествую со своими…
– Дар мукака баба ркака! – угрожающе произнес страж, который, судя по всему, караулил ворота в город.
Что-то происходило целую минуту. Сначала телега качнулась, потом грозные выкрики орков возвестили о том, что что-то произошло, затем две могучие лапы схватили меня за плечи, взвалили на себя и куда-то понесли.
А как же Тень?! Как же Тень?! Я выкрикивал про себя вопросы, которые тревожили округу только беспомощными стонами, не привлекающими к себе никакого внимания.
Через некоторое время меня принесли в помещение, где холод пронизывал до костей, хотя несколько минут назад мой зад напекало так, что я не мог понять, это солнце так сильно греет или орк, тащащий меня, положил руку на мою задницу. Меня кинули на сырую землю. Я врезался спиной в каменную стену, затем большая рука схватила меня за голову и сорвала мешок.
Глазами, еще не привыкшими к свету, я видел расплывчатую большую зеленую фигуру, которую освещал такой же расплывчатый факел, висящий на стене чуть позади орка.
– Габанина дура ма, – сказал он, развернулся, почесал свой огромный зад, накрытый только кожаным доспехом, похожем на римскую юбку, вышел из темницы и закрыл железную дверь.
Да, это была совершенно обычная темница. Деревянное ведро в углу под экскременты заключенных; цепи, свисающие с потолка и оканчивающиеся железными наручами; лужа, в которую сквозь щель наверху капля за каплей стекала вода; и исхудавший гном, сидящий в углу темницы и глазеющий на меня маленькими черными блестящими, отражающими свет единственного факела, зрачками.
– Эй. Ты понимаешь по… – я вдруг вспомнил, что здесь этот язык называют всеобщим, но решил спросить по-другому. – Ты понимаешь меня?
Гном сидел, поджав колени к груди и продолжал испуганно смотреть в мою сторону.
– Вот блять! Конечно, чертова ботаничка не может знать всего. А вот гномьего словаря у меня точно нет… – посетовал я, лежа одной щекой в какой-то мерзко-воняющей жидкости и мне оставалось только надеяться на то, что меня греет не моча заморенного гнома.
– Гивли, – послышалось со стороны
– Что? – отозвался я. – Можешь не лепетать на своем…гномьем, если слова из твоего лексикона не созвучны со словами из всеобщего языка. Но, полагаю, ты поздоровался. И тебе… Гивли, бедолага.
– Нет. Гивли…это мое имя, – проговорил узник, голосом ребенка.
– Ты разговариваешь на всеобщем? – обрадовался я и хотел было подскочить, но руки и ноги до сих пор были накрепко связаны. – Эй, Гивли, можешь развязать мне руки?
Гном какое-то время молчал, продолжая пялиться на меня, а затем сказал:
– Зачем? Ведь тебя не просто так бросили в темницу? Может ты сразу убьешь меня?
Похоже гном действительно был подростком.
– Ну ты же не убийца. Значит я тоже могу быть безобидным…
– Ну, я… – он запнулся, а потом вдруг заговорил более уверенно. – Убивал очень много людей и нелюдей! Меня и заперли в эту тюрьму, потому что я самый…кровожадный убийца в Ниаммии! Если ты попробуешь покуситься на мою жизнь, я тут же убью тебя, человек…Понял?
Было видно, что мальчишка-гном сочиняет на ходу, но, если не сыграть по его правилам, этот трусливый нелюдь так и не освободит меня.
– Я понял тебя, Гивли, – ответил я. – Должен тебе сказать, что мне очень страшно находиться с тобой в одной камере.
– То-то же, – ответил он, выглядывая из-за своих коленей.
Затем встал на четвереньки и подполз ко мне. Когда он раскрыл кулак, я увидел, что у него в ладони прятался небольшой камень, который гном уже успел заточить за время своего заключения. Несколько минут и орудие неандертальцев, распороло веревку, сковывающую мои движения. Я тут же освободил свои ноги. Гном уполз обратно в угол.
– Свобода, – проговорил я, вставая на ноги и растирая свои запястья. – Где мы?
– Поднебесная, – бросил дистрофик.
– Что еще…за поднебесная?
– Главная тюрьма Аркалиса.
– Ясно. Как нам выбраться отсюда?
– Никак, – уверенно ответил подросток. – Я сижу здесь уже десять лет и твое появление – первое, что заставило дверь этой темницы открыться. Зато, если ты притаишься и будешь очень тихо сидеть, то возможно сюда заползет крыса и мы сможем нормально поесть…
Гном сглотнул большую слюну. Я поморщился.
– А суд? Или какая еще херня? Они же не могут так просто бросить сюда человека или нелюдя и забыть про него?
– Только если кто-то придет за тобой и отобьет силой. Я уже десять лет жду, когда за мной явится мой отец. Однажды он убьет всех этих орков и сделает меня королем!
Похоже мальчишка совсем тронулся и сочинял новую историю. Выхода не было. Шанс выйти из тюрьмы у меня был только один – убить его, чтобы переместиться в Итранию, и если не воспользоваться им, то Ласковой Тени конец, и этому миру тоже. Как же мерзопакостно было идти на это, но гребаная магия всегда заставляет что-то отдать взамен прежде, чем получить.