Земля дождей

Дарра Артур

— Дурень! — хохотал он. — На кой чёрт тебе все эти дары дьявола, если ты отдашь ему потом самое ценное — свою душу?

Исаков всё смеялся, а я молча лёг на свободную кровать с таким видом, будто уже и забыл, о чём мы говорили. Не то пристанет со своей моралью — долго потом не отвертишься.

А в голове уже постепенно складывался текст…

*

На выезде из города образовалась пробка. Автобус, набитый битком, с трудом пробирался по дороге, заливаемой сильным дождём. Вскоре он вырулил к мосту, за которым начинались огромные загородные поля.

Я понимал, что только размытый вид

из окна помогал сдерживать ту внутреннюю бесконечность внутри меня. Бесконечность, что уже прорывалась к своему выходу, готовая разорвать меня. Страшное осознание вины за чужую смерть и желание исправить это собственной смертью уже грезились не на горизонте, но за ближайшим поворотом. Сейчас, как никогда, я понимал, что час расплаты неизбежен.

Один мой мысленный слой искал и видел спасение в переоценке происходящего.

Второй — усиливал напряжение и поторапливал ситуацию скорее разрешиться. И с как можно более грубыми последствиями.

Третий — нейтрально посмеивался, как посмеиваются люди над поскользнувшимся человеком.

Четвёртый…

А хотя чёрт с ними со всеми! Скоро они все сдохнут. Всех этих червей внутри меня не станет! Ещё чуть-чуть. Вот уже и мост проехали.

Длинная висящая железная громада вскоре затерялась позади. И открылся простор полей. Дождь заливал как мог. Я думал о её письме, которое было закопано около пещеры, и заклинал Вселенную, чтобы оно не промокло.

Справа пронёсся рекламный щит с изображённым мужским гелем для душа. Белая надпись на чёрном:

а ТЫ отмылся от своих грехов?!

«Как раз на пути к этому…», — вздохнул я.

Хоть и ощущая непомерное напряжение во всём теле, я старался держаться спокойно. Дышать ровно. Плечи расправить. Всё нормально, убеждал я себя. Подумаешь, умирать еду.

Конечно, это только сейчас, пока я ещё находился в автобусе, окружённый людьми, живыми голосами, — только сейчас и только всё это позволяло мне ещё сохранять спокойствие. Но там… там, я был уверен, всё будет иначе.

Я ещё раз убедился, что в кармане рубашки лежит листочек бумаги. Пока Исаков ходил за пирожками в кафе, нашёл у него бумагу с ручкой. И, стараясь внятно и коротко передать свою мысль, написал следующее:

Моё почтение, Дьявол!

Меня зовут Роман Советский. Сразу к делу. Я очень прошу тебя помочь семье Громовых — Нике и её матери — из села Южное Залиново. Пускай они, наконец, получат хорошее новое жильё. И средства к нормальному существованию. Сделай, пожалуйста, так, чтобы у них всё стало действительно хорошо. Чтобы мать поправилась. И

чтобы Ника больше не чувствовала себя ни в чём виноватой. Её детство было не из идеальных.

В качестве платы я полностью предоставляю в твои владения свою душу — чрезвычайно грешную и прогнившую.

Делай с ней всё, что пожелаешь.

Мне она больше не нужна.

Подписывать кровью в комнате Исакова не стал. Решил сделать это около пещеры. Чтобы потом в неё же письменную просьбу и выбросить. Если дьявол где и обитал, то, пожалуй, только там…

Перечитав ещё раз это письмо, я убрал его в карман. Через несколько минут появился Исаков. Он вошёл в комнату и положил мне на кровать полиэтиленовый пакетик с несколькими пирожками.

— С картошкой, — сказал он. — Вкуснятина.

— Слушай?

— Чего?

— У тебя всё получится.

— Чего?..

Я встал и подошёл к Исакову, который с набитым ртом замер по центру комнаты.

— Ты особо не переживай, что иногда у тебя что-то не получается. Ты делаешь благое дело. Для всей планеты. И однажды у тебя обязательно всё получится.

Исаков несколько мгновений с раскрытым ртом глядел на меня недоумёнными глазами. Потом разжевал пищу, проглотил и произнёс:

— А я знал! Знал, Роман, что ты в душе тот ещё добряк! — он широко улыбнулся. Но через несколько секунд задумчиво произнёс: — Почему мне кажется, что ты что-то задумал?.. Что-то не очень хорошее. Это правда?

— Есть такое.

— И, наверное, мне тебя всё равно уже не остановить?

— Даже не пытайся.

Исаков помолчал несколько мгновений.

— Тогда можно я тебя обниму? По-братски?

Я удивлённо взглянул на высоченного Исакова.

— Ну… ладно…

Исаков обвил мою спину руками и крепко обнял.

— Спасибо тебе, Роман. За всё

— И тебе…

Я взял толстовку и направился к двери.

— А сумка? — спросил Исаков.

— Пускай у тебя побудет…

— Ты ещё вернёшься?

Я открыл дверь и на мгновение замер. И перед тем, как выйти, коротко произнёс:

— Свети, Исаков. Свети…

*

Автобус всё ехал по трассе, заливаемой дождём. Я смотрел в окно. Сотни машин ползли по направлению к городу.

Вскоре мы остановились. Пробка из-за какой-то аварии. Я пригляделся. На противоположной стороне дороги в овраге лежала перевёрнутая синяя легковушка. Неподалёку, на обочине, стояла здоровенная фура с помятым бампером. Она-то, наверное, и протаранила легковушку, выскочившую, по всей видимости, на встречную.

Я ещё раз посмотрел в овраг. Изнутри перевёрнутой железной бедолаги по растрескавшемуся лобовому стеклу была обильно размазана кровь. Точно брошенный с небоскрёба и разбившийся об асфальт резиновый шарик с тёмно-алой краской. Без сомнений — смерть…