Земля Горящих Трав
Шрифт:
Упав, Сеславин не выпустил из рук посох и вдруг ощутил, как шуршит под холодным ветром сухой тростник в заливе Летхе, бредут белые волки по обледенелым утесам Хирксона, в Патоис спят под снегом корни трав и деревьев; мокнут под зимним дождем вечнозеленые митры в Тиевес; блестит лед, сковавший озера в болотистых чащах Кибехо…
Неподалеку от поляны, глодая кору осин, пасся громадный тур.
Тело Сеславина шевельнулся последний раз и замерло — а лесной тур поднял голову, огляделся и заревел, а потом сорвался с места.
Тур ворвался на поляну, разъяренный, храпящий. В
Синица улетела, наклевавшись сала. Ярвенна приоткрыла форточку, в очередной раз намазала маслом сковороду. На тарелке горкой высились румяные блины.
Сеславина не было уже давно. Может быть, он ждет тура на поляне, а тот бродит далеко в чаще? Ярвенна ощутила укол тревоги. Ведь она сказала Сеславину возвращаться к завтраку. И потом, он очень легко одет.
Ярвенна закрыла глаза и сосредоточилась. Посреди поляны, окутанный паром собственного дыхания, взрывал снег копытом разъяренный тур, взмыленный после борьбы. Он стоял, наклонив морду над растоптанными останками змея. Голова мертвого чудовища с загнутыми внутрь клыками и остекленевшими глазами была неподвижна.
Ярвенна увидела Сеславина не сразу, он лежал в зарослях на снегу. Она кинулась в прихожую, сунула ноги в зимние сапоги и схватила в охапку полушубок. Так, с мохнатым полушубком в обнимку, она соткалась среди стеблей полыни, стремительно опустилась на колени перед телом мужа, приподняла его за плечи и, крепко поддерживая одной рукой, другую положила ему на грудь. Он не шевелился и будто бы ничего не чувствовал, но сердце билось. Сеславин был бледен, губы побелели и щека оцарапана, а грудь глубоко рассечена кровавыми полосами. В правой руке он мертвой хваткой сжимал свой зрячий посох, сверкавший глазами.
— Сеславин! — умоляюще позвала Ярвенна. — Сеславин, ты слышишь!..
Тур поднял голову и повернулся на ее голос, сдвинулся с места и медленно подошел. Ярвенна, уложив Сеславина на полушубок, пыталась растирать ему грудь. Ее распущенные волосы, перехваченные кожаным ремешком, уже покрылись инеем, но она не ощущала холода. Тур, наклонив голову, стоял рядом. Ярвенна посмотрела на него. Ей показалось, что взгляд тура был не по-звериному осмысленным. Ярвенна встрепенулась.
— Сеславин? — ладонь Ярвенны коснулась гривы тура. Он все так же стоял над ней, упорно глядел на нее и тяжело дыша.
Ярвенна вспомнила летний день, когда Дух Земли вручил Сеславину свой посох. Тогда ее муж точно так же безжизненно опустился на землю под этим дубом, а огненногривый тур, у которого был его взгляд, прибежал и лег у ног Ярвенны.
"Посох, он взял посох", — промелькнула мысль.
Посох в упор смотрел на Ярвенну. Пальцы Сеславина намертво вцепились в него и одеревенели.
Ярвенна с трудом высвободила посох из его хватки. Сеславин вдруг задрожал и вздохнул. Зато взгляд тура, казавшийся почти человеческим, начал гаснуть, и вот уже через миг стал обычным взглядом могучего лесного быка. Тур устало встряхнулся и побрел в чащу, чувствуя, что его отпустили.
Дома
Сеславину врач велел пару дней полежать дома и восстановить силы, взял на анализ кровь.
Землепроходец мог позволить себе несколько дней отдохнуть. В прошлую встречу Элено спрашивал, что говорится в прессе Обитаемого мира о Земле Горящих Трав? Сеславин направил запрос в ученый совет и теперь ждал, когда получит подборку статей, переведенных на язык Земли, и обзорные материалы.
— Он будто бы ледяной, хотя по поведению — яростный, — рассказывал Сеславин про змея жене. — Когда ударил меня когтями, насквозь холодом проняло.
— Твоя рубашка пропала: вся изрезана, не починить, — оживленно ответила Ярвенна.
Ей не только не жалко было рубашку, но почему-то даже радостно думать, что она пропала, а ее муж вернулся и теперь уже невредим.
О стычке с чудищем они с Ярвенной сообщили Совету: до сих пор землепроходцы не подвергались нападениям существ — воплощений Духа. Сеславин беспокоился: что бы это значило, ведь Дух Земли раньше всегда был дружественным?
Вечером следующего дня молодую семью навестил Аттаре. Он явился прямо из Тиевес с раскопок подземного комплекса.
— Ну, ты как?.. — спросил он Сеславина. — Почему ты при первой опасности не ушел с поляны, зачем было принимать этот бой?
— Змей сорвал с цепей колокол. Я боялся, что он как-нибудь повредит камень с азбукой и посох Духа. Посох пророс на поляне. Я его защищал. Только ничего не вышло: я упал на этот посох и сам же нечаянно вырвал его из земли.
— Ну, тогда у меня для тебя хорошая новость, — ободрил Аттаре. — Твой посох теперь растет в музее Тиевес. Возле Сорренского моря теплая земля, он живо опять пустил корни. Весной его можно будет снова пересадить на поляну.
Сеславин одобрительно кивал головой.
— Ярвенна считает, что Дух сделал меня своим волхвом. Ты тоже так думаешь?
— Это очевидно, — подтвердил Аттаре.
Он сидел в кресле у письменного стола в выцветшем перепоясанном нараменнике, который удобно было носить в теплой Тиевес, Сеславин — напротив него, на кровати, в распахнутой по-домашнему рубашке. Ярвенна ушла на кухню. Она понимала, что гость голоден, и разогревала на ужин тушеное мясо, ставила на стол рябиновую наливку и домашние соления из Лесной Чаши.
— Посох — символ власти вождя, силы волхва. Но одновременно это палка, первое примитивное орудие в руках дикого человека, — рассуждал за столом Аттаре. — Дух Земли ходит с посохом в знак своей вочеловеченности, в знак готовности трудиться и познавать.
— И тут же набрасывается на меня в облике змея, и мне приходится биться с ним в облике тура, — проворчал Сеславин. — Какой в этом смысл?
Проголодавшийся на раскопках Аттаре закивал головой в знак свой полной убежденности в присутствии смысла: занявшись жарким, он некоторое время не мог сказать ни слова.