Земля имеет форму репы (сборник)
Шрифт:
— Отключи им воду на три дня.
— Это жестоко. А вдруг какой-нибудь малыш сидит в тазу намыленный. Давай окатим их из брандспойта!
— Заледенеют.
— Ты что, Давыд, разве сейчас зима?
Взяли гидрогений Астигматюк и кузнец Давыд шланг-брандспойт и потащили его к цирку. По дороге заметили, что двери ювелирной мастерской стоят нараспашку. А поперек дороги лежит сломанный сейф. Помчались они поднимать народ. Но!.. Подбежав к цирку, услышали громкую музыку и аплодисменты. И решили сначала все же окатить сограждан из брандспойта, а
Когда они втащили в цирк брандспойт, лев стоял на ходулях. Именно в тот момент, когда он спрыгнул с ходуль на трамплин, а с него взлетел под купол цирка, гидрогений и кузнец закричали: «В городе грабеж!» и ударили по гражданам струей.
Публика бросилась на выход — прямо на струю.
Потом, когда гидрогений с кузнецом немножко отдохнули, гидрогений сказал:
— Слушай, Давыд, а где этот лев?
Льва ни под скамейками, ни под куполом не оказалось.
В лесу Сластена Зуб привязал Яшку Кошкина и кузнецову дочку Даруню к сосне.
— Вот поедим и станем вас щипать.
— За щипаных выкупа не дадут, — сказала Даруня.
— Твоя правда. Будем вас щекотать и сажать на вас гусениц.
Верзила грыз окорок и стонал.
— О, сейфик! Что может быть печальнее пустого сейфика?
— Там было двадцать бриллиантов, — сказала Даруня. — Ювелир Карат покрыл их невидимой эмульсией. Теперь он их подобрал все до единого. У него стекло такое есть, различительное.
Верзила взвыл. Сорвал с себя чемпионскую ленту, перекусил ее от злости на куски и заткнул ими рты Даруне и Яшке.
В этот момент на поляне появился лев Альваро.
— Вот вы где, — сказал он. — Я целый вечер работал на манеже один. Извините, это не по-товарищески. К тому же, говорят, вы грабили… Я этому не верю — мы артисты!..
Яшка и Даруня мычали и дергались.
— Что с детьми? — спросил лев.
Сластена Зуб объяснил:
— Лесным воздухом дышат. Тут кислород, как спирт, — пришлось привязать.
— Как сыро. Как зябко. Я бы посоветовал вам сдаться… Нет, я не верю!
— А кто ты такой? — спросил Верзила Грохот.
— Я? Лев…
— Врешь. Лев — царь зверей. А ты… Танцуй!..
— Позвольте, — сказал лев обиженно.
Верзила рявкнул:
— Танцуй!
Лев, конечно, танцевать не стал — это было бы слишком. Но! Вокруг него с веревкой в руках танцевал Сластена Зуб.
— Я ничего не понимаю, — сказал лев, уже опутанный веревкой.
Сластена ткнул ему в нос кулаком. Лев попятился, и Сластена тут же привязал его к сосне.
— Простите, — сказал лев. — Очень странная шутка.
Даруня наконец выплюнула кляп:
— Да воры они, воры! Сластена Зуб и Верзила Грохот. О них писали в газете. Они сбежали из тюрьмы.
Тут и Яшка Кошкин кляп выплюнул:
— Лев! И вы позволили себя связать? Это же негодяи. Хиляки.
— Заткнись, оратор! Ух, как мы над вами будем издеваться… Кстати, лев, кто даст за этого мальчишку выкуп? — Сластена разложил на траве украденную в кондитерской салфетку. Вывалил на нее из мешка все пирожные. Запихал в рот сразу четыре штуки и зажмурился. — Вот жизнь была бы, если бы на свете не было судей, тюрем и собак. Я бы только пирожные воровал. А ты, Верзила?
— Известно — сейфики.
— Вас повесят! — крикнули Даруня и Яшка.
Сластена запихал в рот еще четыре пирожных:
— Верзила, друг, а не пора ли этих субчиков прирезать? Господь с ним, с выкупом.
— Это… Согласен. — Верзила встал, взял Даруню за шею. — Ты, дрянная девчонка, проси у меня прощения или прощайся с жизнью.
— Бандит, — прохрипела Даруня. — Ворюга. Трус. Обжора…
Сластена Зуб подошел к Яшке:
— Слышишь — девочка хрипит. Ты это учти. Проси у меня прощения в ласкательной форме. Говори так: «Сластеночка, извини меня, пожалуйста, будь такой милый».
— Шакал, — сказал Яшка Кошкин. — Лев работал, а ты всю выручку украл. Хиляк! Сладкоежка!
Сластена сдавил Яшкину шею.
— Не трогайте детей! — крикнул лев.
Верзила Грохот и Сластена Зуб захохотали. И закричали:
— Мешок с опилками! Завтрак для блох!
Но!.. Тут случилось такое, о чем следует рассказать подробно.
Раздался треск, рычание — лев шагнул к ним вместе с деревом, к которому был привязан. Горячая пасть его раскрылась, обнажились страшные клыки.
Сластена взвился на сухую елку. Завизжал:
— Верзила! Дай ему как следует! Дай!
Но Верзила Грохот уже лежал и не дышал.
— Я вас просил — не трогайте детей, — сказал лев грустно.
— Я же глухой! — завопил на елке Сластена. — Я же болен золотухой. Я же уже сдаюсь. — Сластена поднял руки и упал. Головой о пенек. Выскочили красивые вставные Сластенины зубы, их ему в тюрьме вставили, как участнику драмкружка. — Я ше уше хооший. Ошень шесный…
— Не кажется ли тебе, Яшка Кошкин, что есть способ разукрощения львов без магической микстуры? — спросил лев. Ответа на этот вопрос не требовалось, и Яшка промолчал.
Лев сбросил веревки с себя, отвязал Даруню и Яшку.
— Разве ты не разорвешь их? — спросила Даруня. — Будь я львицей, я бы разорвала…
Сластена встал на четвереньки.
— Не шлушайте ее, пошалушта. Она не жнает уголовный кодекс…
Утром, после знаменательного циркового представления, в город Форс вошел опрятно одетый молодой человек. Это был акробат Примо-Два, который, как известно, заболел от мысли разукротить льва Альваро. Поскольку Примо-Два шагал насвистывая, можно было предположить, что в бутылке, которую он нес в руке, булькает разукротительная магическая микстура.