Земля которой нет
Шрифт:
– Чу-у-ую, – прорычал он, потрясая своими рогами. – Чу-у-ую плоть.
– Чу-у-ую, – сморщился я. – Чу-у-ую запах.
Демон замер, а потом рассмеялся своим шакальим смехом. Его толстая, бычья шея пошла буграми. Руки дрожали, сжимая исполинский клинок, который длиной был почти в мой рост, а шириной – с талию первой красотки Империи. Меч сверкал теми же красками, что и броня, но испуганный взгляд видел бы вечно кровоточащий меч, с которого и по сей день стекают рубиновые капли.
– Ты-ы-ы! – прорычал демон. Почему-то я был уверен в том,
Демон распахнул пасть и рыкнул с такой мощью, что песок пошел волной в мою сторону, засыпав сандалии и исцарапав кожу.
Сердце билось ровно, как отлаженный механизм часов ручной работы. Дыхание струилось плавно, не царапая глотку и не терзая легкие. Руки спокойно держали клинки, готовясь сорваться в стремительном выпаде. Внешне я был спокоен. Но только внешне. Внутри все вскипело горным гейзером, задрожало проснувшимся вулканом. Настоящий пожар разлился по венам, почти затапливая сознание. Передо мной вновь стоял враг. Возможно, самый сильный враг из всех, что я встречал. И нетерпение слилось с желанием поскорее окунуться в кровавый омут пылающего сражения.
Заведя саблю за спину, я сделал небольшой взмах, и в тот же миг в сторону демона сорвался ветряной серп. Он окутался песком, постепенно вытягиваясь и превращаясь в копию моей сабли. Метровую копию, оскалившуюся змеиным жалом. «Перо ветра», как я назвал этот прием, было устремлено прямо к сердцу демона. Лишь мгновение осталось до столкновения, но отродье бездны вскинуло свободную руку. Ею оно схватило клинок. Оскаленная морда зашлась жутким гоготом. Вздулись бугры мышц на предплечье, скрипнули узловатые пальцы, увенчанные когтями, и в тот же миг песок осыпался. Клинок был уничтожен и развеян.
– Я выр-р-рву твое сер-р-рдце, – рыча, смеялся демон. – Я сожр-р-ру твою душу. Я разор-р-рву тебя, Гер-р-рио-о-от!
Но сейчас я смотрел лишь на то, как на песок падают капли черной крови из рассеченной лапы твари.
Ворон
Бой начался. Демон, занеся свой клинок, одним невозможным прыжком преодолел расстояние в пять метров и приземлился рядом с гладиатором. Тот бесстрашно сжимал свои сабли, в этот миг больше походившие на зубочистки на фоне исполинского алого клинка.
Шакалоподобная тварь занесла меч и с оглушающим рыком опустила его прямо на северянина. Страшным был тот удар, поднявший в воздух облако песка и породивший маленький вихрь. Тем не менее никто не услышал ни вскрика, ни лязга металла. Меч пронзил пустоту.
Демон бешено вращал черными звериными глазами, но никак не мог найти северянина. Наконец боец явил себя. Он, словно перо, сброшенное птицей, плавно опустился на клинок зверя. И стоял на нем спокойно, даже немного вальяжно, немного разведя сабли в стороны. Несомненно, обоюдоострое лезвие меча даже не поцарапало простенькие подметки из сыромятной кожи.
Отродье бездны заревело, скаля десятисантиметровые клыки. Вздулись
Тварь вновь распахнула пасть, заставляя древние стены дрожать от громоподобного рыка. Зрители съежились, дети зарыдали в голос, запах пота душил и мутил сознание, но гладиатор лишь улыбался. Спокойно и уверенно, как если бы улыбался ветер, который попытались поймать сачком.
Демон, отчаявшись вернуть меч, попытался достать гладиатора когтистой лапой, но его вновь постигло разочарование. Северянин взмыл в воздух ласточкой, казалось, что он даже немного проплыл по воздуху на спине, а потом пушинкой приземлился на песок. Сражавшихся вновь разделяло несколько метров.
Холод сковал сердца зрителей, когда они увидели налитые кровью глаза демона, готового терзать своего врага, и спокойное лицо бойца. Возможно, они разглядели в этом спокойствии предопределенность, какая бывает на лице того, кому на шею со свистом опускается топор. Но им следовало смотреть в глаза. О, это были вовсе не глаза смертника. Этот пожар… нет, настоящая буря, отразившаяся в серых глазах бойца, являлась вовсе не тем, что испытывает смертник.
Отродье бездны, обезумев от жажды крови, схватилось за рукоять громадного меча обеими руками и взмахнуло им, рассекая пустоту. В тот же миг в воздухе замерцала черная полоса. Минул удар сердца, и вот в сторону гладиатора полетели десятки, сотни черных клинков цвета безлунной, проклятой ночи. Не было шанса отразить эту атаку, и северянин не отразил.
Вместо этого он сделал всего несколько шагов. Несколько плавных, текучих шагов, за которые преодолел немыслимое расстояние. Сражавшиеся вновь стояли почти вплотную, а черные клинки лишь испещрили стену за спиной гладиатора.
Демон, оскалившись, втянул животными ноздрями воздух, а потом радостно завыл. По правому бедру и плечу бойца бежали ручейки крови. Даже олицетворенный ветер, резво бегущий по песку, не сумел уклониться от всех клинков, несущих за собой дыхание Темного Жнеца.
Но вой вдруг смолк. Только некоторые смогли различить две вспышки, две серебряные молнии, прочертившие пространство. Демон пошатнулся. На его груди чернели две длинные полосы. Черная кровь, падая на песок, смешивалась с красной. В следующий миг битва закипела.
Это было похоже на сражение гиганта с комаром. Демон обрушивал на гладиатора страшные, ужасающие и потрясающие воображение удары, но тот плавно уходил от них, чтобы мгновением позже с яростью штормовой бури прочертить саблей новую полосу.
Тварь стонала и рычала, но не могла достать северянина, больше похожего на перо, парящее на ветру. Но если перо парило не по своей воле, подчиняясь законам потока, то боец сам был этим потоком. Он разил и разил, сверкали вспышками его клинки, а песок стал черным от пролитой крови.