Земля Ольховского. Тайны чужого мира. Книга вторая
Шрифт:
– Николай Александрович! – окликнула меня помощница. – А вы могли бы в походных условиях приготовить торт?
– Сделаю сегодня на ужин! – чуть улыбнулся я в ответ. – Если нас ничего не задержит в пути…
– А мы очень далеко от лагеря? – спросил Володя.
– Я думаю, час три-четыре полного хода, – отозвался я после небольшой паузы – мне почудился шелест огромных листьев местного кустарника.
Адмирал, спокойно лежавший рядом со мной, вдруг со свирепым рыком вскочил на ноги. Краем глаза я увидел рядом с палаткой три высокие фигуры, средняя из которых вскинула арбалет. Левой рукой поймав своего пса за шкуру, я схватил правой лежащую на нашей «скатерти» пустую сковородку (благо, что пирог успели съесть, а съемная ручка просто лежала рядом) и, чуть привстав, метнул ее с легким доворотом корпуса в самого воинственного аборигена. Раздался неприятный и почему-то гулкий звук – гадать, от сковороды он исходил или от головы, я не стал. Одетый в светло-коричневую кожаную блузу смуглолицый здоровяк выронил арбалет, схватился за лоб и грузно осел на песок. Двое других, вооруженные короткими копьями, переглянулись, когда я шагнул
– Собираемся! Живо! – негромко, но резко приказал я своим ошеломленным подчиненным, и они сразу вскочили (Володя даже на мгновение забыл про раненую ногу).
Я быстро оделся у палатки и нацепил на себя весь свой арсенал – в такой ситуации оружие могло потребоваться в любую минуту. Затем, прихватив полуавтоматическое ружье и приказав Адмиралу оставаться на месте, поднялся на вершину островка мимо своих недавних противников, понемногу приходивших в себя, проследил их путь по примятой местной жесткой траве и сломанным ветвям кустарника. Осторожно пробравшись на другую сторону острова, я раздвинул многоцветную листву и увидел у берега три легкие лодки, по виду – выдолбленные из стволов крупных деревьев. Рядом стояли человек десять туземцев, неторопливо переговариваясь на своем певучем языке. Задерживаться здесь я не стал – весьма вероятно, что где-нибудь по кустам бродили и другие аборигены. Возвращаясь назад, я на мгновение остановился у поверженной троицы – они уже стояли на четвереньках и крутили головами. Поколебавшись секунду-другую (мне очень не хотелось этого делать), я двинул каждого каблуком еще по разу, но теперь уже не так сильно…
Мои подчиненные успели убрать посуду, сложить палатку и теперь торопливо запихивали в носовой багажник последние вещи. Когда все было сделано, я захлопнул крышку и велел им занять свои места. Первый забрался Володя, за ним Адмирал, а Наташа, собравшаяся было последовать их примеру, задержалась на корме – мы услышали шелест кустарника и громкие голоса.
– Может быть, как-то поговорить с ними? – в сильном беспокойстве и не совсем к месту предложила она. – Я знаю три языка…
– Я свободно владею шестью языками! – хмуро отозвался я (мне совсем не хотелось раздавать местным жителям очередные оплеухи). – И могу с грехом пополам объясниться еще на целой дюжине… Но толку от этих знаний сейчас нет никакого! Садитесь на свое место и не высовывайтесь!
Ждать, когда на меня набросятся, начнут стрелять из арбалетов и колоть копьями, я не стал, а сам двинулся группе туземцев навстречу. Увидев меня с расстояния метра в три, человек пять из них замерли словно вкопанные, еще трое или четверо, пытавшиеся привести в чувство злополучную троицу (получалось это у них не слишком-то убедительно), бросили свое занятие и тоже уставились на меня. Помедлив несколько секунд, чтобы дать им еще хоть как-нибудь отреагировать на мое появление и не дождавшись активных действий, я сделал пару шагов вперед. Столбняк, охвативший было группу аборигенов, в тот же момент прошел: они дружно попятились назад, а двое даже с резкими выкриками (смысл их, конечно, для меня остался неясен) вскинули заряженные арбалеты. Сделав ложное движение вправо, я мгновенно скользнул влево – щелкнули механизмы самострелов и две стрелы ушли стороной… Возможно, все бы и закончилось на этом, но, отшатнувшись назад, один из туземцев споткнулся о лежащее в траве все еще бесчувственное тело и с диким воплем повалился через него на землю. Трое из аборигенов тут же вспомнили про копья в своих руках, а остальные, хуже того, выхватили короткие мечи. Легко отведя первое копье маховым движением левой ноги «снаружи вовнутрь», я с молниеносным поворотом нанес противнику круговой удар правым каблуком в голову. Он сразу свалился как подкошенный прямо под ноги своим соплеменникам, которые от неожиданности даже отступили назад и в стороны… Прыгнув через его тело, я ударил каблуком в голову другого аборигена также с копьем в руках и, едва оказавшись на земле, нанес удар другой ногой в бедро последнему обладателю колющего оружия… Отскочив назад и в сторону, я мельком оценил обстановку: трое были выведены из строя – получили серьезные травмы, двое (один из тех, что упал еще до начала схватки и находившийся к нему ближе всех из соплеменников), по их виду, были слишком молоды и не горели желанием ввязываться в стычку. Те, что были оглушены мною в самом начале, все еще толком не пришли в себя, и мне противостояли лишь четверо местных жителей, вооруженные короткими мечами. Рассудив, что геройство в данной ситуации неуместно, я выхватил из-за голенища сапога свой тяжелый охотничий нож, который лишь немного уступал по длине полумечам моих противников. С основами фехтования они были, без сомнения, знакомы, но им следовало двигаться, по крайней мере, вдвое быстрее, чтобы представлять собой хоть какую-нибудь угрозу для меня… Несколько молниеносных взмахов (меня чуть сдерживало наличие у моего ножа лишь одной режущей кромки), два укола, один поворот и еще пара рубящих ударов в сочетании с двойными обманными движениями, и все четверо лишись своего оружия, выронив его на траву из покалеченных рук: двое схватились за глубокие раны в верхней части предплечий (вблизи локтя), у одного оказался проколот бицепс и еще один зажал левой рукой разрез в районе правого запястья… Боевой пыл у всей команды сразу угас, и я не стал больше наводить страх на аборигенов. Все еще держа нож в руке и внимательно
XIII
От места нашей стоянки до северного берега было около трех – трех с половиной километров, и с такого расстояния, конечно, разглядеть лодку было невозможно, поэтому для туземцев взятое мной впоследствии направление, безусловно, осталось незамеченным. Пройдя вдоль берега с десяток километров, я взял курс непосредственно на наш основной лагерь, что существенно (километров на пятнадцать-двадцать) сокращало предстоящий путь, но вынуждало большую часть его провести в центральной части восточного моря. Последнее обстоятельство, несомненно, не внушало мне особого оптимизма – даже мелкая поломка в таких условиях могла обернуться серьезными неприятностями, но я сознательно пошел на этот риск – мы все (особенно моя молодежь) были уже слишком утомлены наполненными тревогами и неординарными событиями последними днями, поэтому следовало в кратчайшие сроки вернуться к нашему плавучему дому. Впервые за все время нашего круиза лодка набрала скорость более сорока километров в час – горючего оставалось не так уж много, и мы даже не возобновляли запасы пресной воды. С севера задувал легкий ветерок – мы держали окна приоткрытыми, и моторка плавно покачивалась на небольшой продольной волне. Постепенно мы удалялись от северного берега, идя к нему под небольшим углом, и примерно через час расстояние до него увеличилось уже до десяти-двенадцати километров.
– Научите меня работать ножом, Николай Александрович? – спросила моя помощница, когда я в очередной раз снизил обороты двигателя. – Вы все сделали так умело и красиво! «С искусством врача и ловкостью фехтовальщика»!
– Скажите, Наташа, – немного помолчав, отозвался я. – Вашей первой любовью был, надо полагать, капитан Блад (главный герой серии приключенческих романов Р. Сабатини – прим. авт.)?
– Вы догадались по моей последней фразе? – улыбнулась девушка. – А что бы вы сказали про мое первое чувство в реальном мире?
– Мне бы не хотелось быть излишне самонадеянным, но мне кажется, что я знаю ответ и на этот вопрос! – чуть улыбнулся и я, немного прибавил обороты двигателю. – Замечу, однако, что лучше было бы вам пережить его в подростковом возрасте!
Наша беседа на этом прервалась – я дал полный газ, и мотор быстро набрал обороты, но моя помощница несколько раз задумчиво поглядывала на меня – была, видимо, не против продолжить разговор на эту тему. Мое настроение понемногу начало улучшаться – в конце концов, я никого не лишил жизни и даже не нанес серьезных увечий, а полученные моими противниками ножевые ранения вовсе не так и опасны, тем более что заживают куда лучше огнестрельных ран, где действует целый ряд поражающий факторов (воздействия ударной волны, бокового удара, вихревого потока и, конечно, поражающий эффект самого ранящего снаряда).
Скоро настало время менять канистру, и я постарался сделать это опять практически на ходу – мы находились почти на середине Восточного моря, и, чтобы не рисковать лишний раз попасть в очередное не слишком приятное приключение, опасность которого существенно возрастала при задержках или на малом ходу, пришлось сократить время необходимой остановки двигателя буквально до минуты. Впрочем, здесь обстановка казалась куда более привычной и спокойной, чем в Западном море, особенно в удаленной его части, где мы наблюдали уже совершенно чуждых привычному нам миру представителей флоры и фауны. Мои молодые подчиненные постепенно успокоились после сегодняшних послеобеденных волнений и наконец задремали под плавное покачивание лодки и все такой же ровный гул мотора, а мне ничего не оставалось делать, как быть по-прежнему предельно внимательным и настороженно следить за окружающей нас обстановкой. Так они и проспали все оставшееся время нашего пути и подняли головы только тогда, когда на исходе четвертого часа я, сильно снизив ход, повел лодку через неширокий проход среди высоченных каменных стен.
Еще издали заслышав шум мотора, вся наша команда собралась на берегу, и я, пересчитав своих служащих и отметив, что все выглядят более-менее здоровыми (руки-ноги на месте), облегченно вздохнул. Заглушив мотор, когда глубина стала менее метра, я выбрался из рубки, откинул двигатель на упоры, спрыгнул в воду и повел лодку к берегу. Адмирал выскочил почти сразу за мной, подняв тучу брызг, Володя же дождался, когда я вытащил нос на береговой песок, а Наташа задержалась еще немного – с некоторым опозданием начала торопливо одеваться.
– Ну, докладывай, Иван Ильич, что тут у вас творится! – невольно улыбнулся я в ответ на широкие радостные улыбки обступивших меня мужиков и пожимая протянутые мне со всех сторон ручищи. – Чертовски рад вас всех видеть живыми и здоровыми!
– Все в порядке, Николай Александрович, никаких происшествий! – немедленно отозвался мой заместитель и хитро прищурился (я сразу догадался, о чем пойдет речь). – Вот только питаемся без вас как-то неважно!
– Будет вам сегодня праздничный ужин! – продолжая улыбаться, ответил я и оглянулся на доктора. – Олег Сергеевич! Тут у нас легкораненый – обеспечь ему перевязку!