Земля Ольховского. Возвращение. Книга третья
Шрифт:
Мне снова стало холодно в одной джинсовой рубашке, и я поспешил спуститься в рубку, где стоял за штурвалом наш второй помощник — Пётр и Василий предпочли остаться в кокпите. Мельком глянув на мешки с «наличностью», сложенные в углу рубки, я подошёл к треснувшему в нескольких местах (следы сегодняшних пуль) лобовому стеклу, установил в рабочее положение бортовое откидное сиденье и устроился на нём — усталость от трудного дня давала о себе знать. Огнев покосился на меня, ухмыльнулся каким-то своим мыслям, а потом, после небольшой паузы заговорил:
— Весело-то как было, Николай Александрович!
— Тебе
— Так-то оно так, конечно, Николай Александрович, — в задумчивости погладил свою окладистую бороду правой рукой (левой придерживал штурвал) Огнев. — Зато теперь детишкам-то моим рассказать-не пересказать о наших с вами приключениях! Двадцать лет, почитай, на сухогрузах ходил — бывалый моряк по всем меркам, а вспомнить-то и нечего! А тут с первых дней: звери невиданные — тропинки нехоженые, то саблезубые тигры кидаются, то каннибалы в гости жалуют, а под конец и пираты объявились — не соскучишься!
XIII
На борт «Странника» мне удалось подняться нескоро: пришлось сделать несколько манёвров вокруг лежащих в дрейфе яхт и дождаться, когда танкер-бункеровщик займёт место между ними, а потом пришвартуется одновременно к двум судам. На «Блестящей» зажгли стояночные огни и ярко осветили все палубы, но Ледогоров не спешил последовать этому примеру — моё распоряжение не демаскировать яхту в темноте пока ещё оставалось в силе. После того, как протянули топливопроводы и началась перекачка солярки, я вернулся на «Странник» в сопровождении своих людей. Едва мы ступили на палубу, где нас встречал весь остальной экипаж, как мне на шею (при всех и совершенно для меня неожиданно) бросилась Наташа. Говорить она ничего не стала: лишь прижалась молчком всем телом, а моя щека через секунду стала влажной от её слёз — похоже, что девчонка за прошедшие несколько часов изрядно испереживалась… Вся наша команда тем временем продолжала стоять вокруг, и никто не спешил уходить — лишь минуты через три кто-то деликатно кашлянул, а доктор чуть виновато произнёс:
— Николай Александрович… Время-то позднее — ужин стынет…
— Что же… — слегка отстраняя девушку и обнимая её за плечи, невольно вздохнул я. — Пойдёмте ужинать!
— Николай Александрович! — тут же окликнул меня «дед». — Эластичные баки сейчас имеет смысл задействовать?
— Думаю, не стоит, Дмитрий Сергеевич, — устало отозвался я. — Ограничимся на этот раз главными цистернами.
За перекачкой топлива оставили приглядывать первого помощника, а все остальные гурьбой отправились в салон (рядовой состав в кают-компанию), где нас ждал накрытый стол. Я лишь на секунду зашёл в свои апартаменты вымыть руки и умыться (даже рубашку менять не стал!), а Наташа так и не отходила от меня.
— Николай Александрович! — позвал меня с порога Огнев. — Дозвольте у вас оставить!
Оглянувшись на нашего второго помощника, я увидел в его руках все четыре пухлых брезентовых мешка с «наличностью», которые из-за своих размеров (и, надо полагать, тяжести) волочились по полу.
— Сунь пока в гардеробную, Иван Ильич! — отмахнулся я. — Потом разберёмся с твоими трофеями!
Оставив Огнева перетаскивать
— Знаете, кого я увидела на борту «Блестящей»? — заговорила наконец она, когда я уже поправлял перед зеркалом изрядно взъерошенную шевелюру, всё ещё слегка неровным после слёз голосом.
— У вас тушь потекла, Наташа! — с улыбкой заметил я, пытаясь повесить брошенное до того на плечи полотенце. — Так кого вы увидели?
— Простите… — озабоченно проговорила моя собеседница, поворачиваясь к зеркалу над раковиной умывальника и перехватывая полотенце из моих рук.
— Я увидела одну из своих тётушек и даже очень неплохо побеседовала с ней по портативной рации…
— Надеюсь, вам удалось восстановить родственные связи? — мягко спросил я, осторожно обнимая свою помощницу за талию, чтобы не мешать ей приводить себя в порядок. — Помнится, вы были со своими дядюшками-тётушками не в лучших отношениях…
— Я сказала, что мы с вами в свадебном путешествии! — решительно заявила девушка, а потом очень даже озабоченно глянула на меня. — Вы не сердитесь?
— Ничуть, — невольно улыбнулся я опять и легко коснулся губами нежной щеки собеседницы. — Тётушка пришла в ужас?
— Почти… — отозвалась Наташа, поворачиваясь ко мне и несколько неловко (вероятно от смущения) закидывая мне руки за шею. — Она сказала, что вы очень красивый и приятный молодой человек… Только вот почему-то так рано начали седеть… А ещё нас с вами пригласили на обед… На завтра, конечно…
— И вам нечего надеть, — заключил я, глядя в её чудесные глаза. — Только не говорите, что я должен за ночь сшить вам нарядное платье!
— У меня есть ещё одно платье и достаточно дорогое! — сообщила она со счастливой улыбкой (слишком много успела прочесть в моих глазах). — Иван Ильич, делая тогда для меня покупки, не жалел ваших денег! Если только вы разрешите мне его надеть…
— Пойдёмте, Наташа! — предложил я и, взяв собеседницу за руку, потянул за собой. — Обсудим это потом! Нас ждут…
Едва мы сели за стол, как Огнев принялся красочно расписывать наши приключения и, разумеется, без сильных преувеличений не обошлось (обычное дело для хорошего рассказчика), и даже когда речь зашла об освобождении «Блестящей», то наш второй помощник и тут без колебаний поведал отличную историю, весьма даже близкую (по схеме, а не по численности наших противников) к реальным событиям. Немедленно посыпались вопросы, на которые Огнев только и успевал отвечать, а Наташа тут же придвинулась ко мне и шепнула:
— Мне кажется, что платье вполне подойдёт — мы же с вами в походных условиях и не рассчитывали на званые обеды. Вот только у меня совсем нет никаких украшений — это может показаться очень даже странным…
— Думаю, мы с вами решим эту маленькую проблему, — улыбнулся я, одновременно прислушиваясь к застольному разговору — наш второй помощник опять вдохновенно (но соблюдая меру) врал, добавляя по ходу дела всё новые подробности, теперь уже про то, как мы захватывали танкер.
— И, надеюсь, ваша тётушка не лопнет от зависти…