Земля – Паладос

Костин Михаил

— По кругу, по кругу, — поддразнил Исаак. — Мы мимо этой отметки уже третий раз проходим.

— Какой отметки? — не понял спут.

Рыжий высокомерно фыркнул:

— Хорош всезнайка. Собиратель информации, а туда же: ерундового иероглифа на стене разглядеть не может.

Он включил поярче фонарь. Луч пронесся вверх по стене, вырвал из темноты странный рисунок.

— Вон, смотри.

Исаак задержал руку и повернулся к Антрациту. Рука тут же дрогнула. Синекожий выглядел так, словно ему

показали не намалеванный на стене значок, а некормленого, выпущенного на свободу вестстонского крокодила. Глаза спута выкатились из орбит, челюсть съехала вниз. Из горла вырвался какой-то сипящий звук, не имеющий смысла ни на одном из существующих языков.

Исаак поспешно огляделся, но ничего странного, кроме дурацкого символа на стене, не обнаружил.

— Что? — спросил недовольно.

— Карта, — просипел спут.

— Какая карта? Где? — удивленно протянул Исаак.

Вместо ответа Антрацит бросился к приятелю и, сдернув с его плеча сумку, принялся ковыряться внутри. На пол пещеры полетели плазменные пистолеты, банки с консервами, веревка, бутылка «Гранд Паладоса». Последняя опасно звякнула о камни.

— Ты чего? — Исаак бросился к бутылке, схватил, как последнюю радость в жизни, и поспешно упрятал за пазуху.

— Карта, — повторил Антрацит, вытаскивая коммуникатор, подаренный паладонийским разбойником Дьяволом, и забормотал: — Если я прав, то это… это… это просто невероятно.

Из списка карт синекожий выбрал ту, которая оказалась бесполезной на Паладосе, — ту самую, что они приняли за пиратскую карту сокровищ. Синяя конечность спута скользнула по изображению, словно палец зачитавшегося ребенка по тексту старинной бумажной книги.

— Посвети, — приказал синекожий.

Исаак только сейчас заметил, что опустил фонарь и тот теперь светит неизвестно куда. Он поспешно поднял руку, мощный луч тут же вычленил иероглиф на стене. Спут настолько завелся, что ничего не сказал, только молча схватил священника за запястье и, словно настольную лампу, развернул фонарь таким образом, чтобы подсветить карту.

— Во-о-от! — гордо протянул Антрацит.

— Что «вот»? — проворчал ничего непонимающий Исаак. — Когда-то ты галдел без умолку, твоя болтовня, конечно, раздражала, но, по крайней мере, было ясно, о чем ты трещишь. А сейчас я ни черта не понимаю.

— Карта! — проговорил спут, словно забыл все остальные слова. — Знак!

Антрацит снова вцепился в руку Исаака и подсветил карту, поднеся ее к лицу священника, потом перевел поток света на стену. Иероглиф на карте чуть ниже ободранного угла и значок на стене были невероятно похожи.

— Ты… — Исаак и сам едва не потерял дар речи. — Ты хочешь сказать, что мы находимся в том самом месте?

Совпадение казалось невероятным. Такого просто не могло быть,

но остатки цифр вполне походили на часть кода и координат Семеги. И подземелье…

— Вот, — повторил спут и молча уставился на приятеля.

Исаак не нашел, что ответить.

С картой Антрацит ориентировался в подземелье лучше, чем без нее. Они больше не ходили по кругу, а двигались четко в соответствии с планом. Первое время на каждом знакомом повороте раздавались вскрики. То Исаак взревывал: «Я же говорил налево!» — то спут, вторя ему, сообщал, что настаивал повернуть здесь направо.

Вскоре знакомые места закончились, и вопли прекратились. Зато к Антрациту вернулось красноречие.

— Это не карта всего лабиринта, а карта одного сектора. Как я сразу не догадался. Надо было внимательнее отнестись к этому знаку. Да и с надписями теперь тоже все ясно. Как я раньше не догадался, это же арибальский. Я целый год его изучал…

— Ты же говорил, что это древний евсенианский, — подловил Исаак.

— Я говорил, что это похоже на древний ксенианский.

— Без разницы.

— Вот именно, потому что это языки одной группы. Они похожи.

— А этот значок что-то значит?

— Да, это четвертый символ алфавита арибалов. Арибалы делили карты на части, каждая часть имела свое имя, символ алфавита. Если части собирали вместе и складывали в единое целое, получалась полная карта.

— Это же неудобно.

— Арибалы считали иначе, — качнул синей башкой спут.

— А кто они, эти арибалы?

Антрацит остановился на распутье, сверился с картой.

— Туда.

Продолжая разглядывать изображение на экране, синекожий свернул в правый отворот коридора.

— Арибалы — это одна из древнейших рас. Они много старше, чем спуты, и давно вымерли. Когда человечество доросло до космических перелетов, арибалов уже не существовало.

— Здорово! — обрадовался Исаак. — Сокровища древней цивилизации — это даже круче, чем сокровища каких-то космических пиратов. А эти арибалы, они тоже пиратствовали?

— Не знаю, — отстраненно покачал головой спут, он снова углубился в изучение карты. — Не думаю. Они были достаточно высокоразвитыми, чтобы вести себя более благородно, чем всякие варвары.

Исаак насупился и посмотрел на синекожего сверху вниз.

— Ты кого назвал варваром? — пробурчал угрожающе.

— Не тебя, — отмахнулся Антрацит. — Посвети сюда, пожалуйста.

Фонарь озарил стену. Среди каменного стесанного свода подземного коридора сверкнула неизвестным серебристым металлом строго очерченная дверь. У Брауна перехватило дыхание.

— Здесь, — кивнул спут. — Это то место, которое на карте отмечено символом.

— А дальше?