Земля родная

Коллектив авторов

— Ер-рунда!

Санька не стал возражать. У него на душе было так светло и радостно, что он спорить не хотел. И он не скрывал своей радости. Ведь это же не каждому дано — работать у мартеновской печи, где священнодействуют удивительные люди — сталевары. Санька снисходительно посмотрел на своего приятеля, покровительственно похлопал его по плечу.

— Ничего, Серега… И до тебя скоро очередь дойдет.

— Ер-рунда!

А Гринька, восторженный и непосредственный Гринька Вохминцев, который не умел притворяться, выпалил:

— Ты, Сережка, не

важничай и не порти народу настроение! Ведь это же здорово! Льется сталь!.. А, да что говорить! Ничего ты не понимаешь. Сань, знаешь что… А ты не слышал, когда там новых подручных набирать будут?

— Этот несовершеннолетний юноша мечтает быть сталеваром! — презрительно сморщил губы Сережка. — Этот человечек, который еще вчера хлебал щи лаптем, сегодня уже думает о мартеновской печке! И не думай, и не мечтай! Тебе еще годика два надо попыхтеть в шихтарнике… Между прочим, товарищ Брагин, у меня есть одна крохотная новость… — Лицо его изобразило предельное равнодушие: — Завтра мы с вами должны переезжать в новый дом.

Санька вдруг забыл про свое солидное положение.

— Это правда? Не сочиняешь? Вот здорово! — Он ударил Сережку по спине.

Тот поморщился.

— Да, это правда. Но зачем калечить человека?

Глава 7

НАШЕМУ САРАЮ ДВОЮРОДНЫЙ ПЛЕТЕНЬ

Все в мартеновском цехе видели: нет, не благоволит Матвей Черепанов к своему родственнику и подручному Саньке Брагину. Однако Санька жил в доме Черепановых. Может, Матвей только на работе строг, а дома подобрее?

Чтобы выяснить это, надо вернуться к недалекому прошлому.

В Ермоловском поселке жили сталевары, прокатчики, кузнецы. Поселок этот — что-то среднее между городом и деревней. Возле каждого дома — большие огороды, почти в каждом дворе мычали коровы, хрюкали свиньи, кудахтали куры, сердито переругивались индюки.

В одном из таких домов на Мурманской улице жила семья Матвея Афанасьевича Черепанова. С этим домом были связаны первые месяцы жизни Саньки Брагина в Златоусте. Привез его сюда из глухой деревни, затерявшейся в глубинной Башкирии, сам Матвей Черепанов — односельчанин и двоюродный брат матери Саньки. За год до этого у Саньки умер отец. На руках матери осталось четверо. Самому старшему — Саньке — было девятнадцать лет, младшему — шесть.

Черепанов с Санькиной матерью договорились так: парень с годик поживет у него, Матвей пришлет ей сто рублей, а Саньке в конце года купит яловые сапоги. Санька за это должен немного помогать Черепановым по хозяйству.

Но «немного помогать» оказалось нудным и тяжелым делом. Санька с утра до вечера не знал покоя: чистил хлев, задавал корм. К вечеру с трудом волочил ноги.

Матвей успокаивал его:

— Потерпи малость, я тебе шикарное место найду. Десятки четыре в месяц загребать будешь!

Как-то однажды Фрося, дочь Матвея Черепанова, спросила:

— А чего ты на завод не идешь, Санька?

— Твой отец говорит — трудно поступить.

Фрося фыркнула:

— Верь

ты ему! Наговорит он!

На другой же день Санька пошел на завод. На работу устроился быстро и без всякой помощи. Новость эта не особенно понравилась Матвею. Его мрачное лицо, затянутое могучей темно-рыжей растительностью, стало еще мрачнее.

— В шихтарник, говоришь, устроился? Ну-ну! Там любят дураков. Умных-то людей туда и на веревках не затянешь. — И, помолчав, добавил, глядя в сторону: — По всем статьям видно, самостоятельный стал. Ну, так вот: у меня нет никакого расчета держать тебя иждивенцем. Из дому не гоню, но будешь платить денежки и за стол и за квартиру. Ясно?

Матвей был человеком прижимистым. Из деревни он уехал года за два до коллективизации, когда только еще начались разговоры о сельскохозяйственных артелях. Цепкий ум помог ему довольно быстро освоить мартеновское дело. Хорошие заработки и прикопленные деньжата позволили завести хозяйство, которое ничем не уступало кулацкому. Жена и обе дочери превратились в обыкновенных батрачек. В конце концов младшей дочери Фросе надоела возня с коровами и свиньями. После большого семейного скандала она устроилась в цех ширпотреба. Матвей грозил яростно:

— Воздеру! Запорю!

Фроська отрезала:

— Попробуй только! Уйду из дому!

Матвей смирился.

Все это произошло перед самым Санькиным приездом. Не будь этого скандала, Матвей и не вспомнил бы о своем дальнем родственнике. Но двум женщинам было не под силу огромное хозяйство. Работник был необходим. Если взять со стороны, не оберешься лишних разговоров. Со своим спокойнее. Так в доме появился Санька.

Теперь и он устроился на завод. Это озлило Матвея. Он просто не мог видеть своего племянника. Был доволен, что Санька целыми днями пропадал то на работе, то в разных кружках. Потом и этому неожиданно пришел конец. Начальник мартеновского цеха вызвал Черепанова и сказал:

— Так вот, Афанасьевич: послезавтра вступает в строй наша седьмая печка.

Хотя и старался Красилов быть спокойным, но слишком большой была радость. И поэтому в его голосе звучали торжественные нотки.

Черепанов понимал, что и ему нельзя оставаться равнодушным.

— Добрая весточка, — прогудел он.

— Ну, вот… С твоей и Панковской печек мы забираем по три подручных. Не возражаешь?

— Зачем возражать — дело нужное…

— Точно, брат! А взамен дадим вам ребят из шихтарника и литейного зала. Учить придется.

— Что ж… Мы не против.

— Так вот: Кузнецова мы у тебя забираем, а вместо него назначаем Брагина Александра. — И неожиданно громко крикнул: — Валя, Брагина сюда!

В дверях появился Санька.

— Я вас слушаю, товарищ начальник цеха! — высоким металлическим голосом отчеканил он.

— Вот твой новый начальник. Люби, жалуй и подчиняйся!

— Знакомы немножко, — широко улыбнулся Санька. — Когда приступать к работе?

— К работе… Подожди, не егози. Тут дело сурьезное. Выдь на минутку, — сказал Матвей.