Земля счастья
Шрифт:
Они переглянулись.
– Трудно сказать, конечно, мы только приехали, и, считай, ничего не видели.
– Да, так. Но, в любом случае, если бы и были силы какие-то серьезные, так или иначе мы бы их увидели. Или на причалах, или на работах. Думаю, в целом, с учетом нас и других, которые, рассказывают, небольшими группами приходят, дивизия, или две. Если можно с таким расчетом подходить.
– Моряки, бравые ребята, но их слишком мало, чтобы защищаться, когда придут немцы. Наверное, командование имеет и запасной план, в случае опасности отведет нас на восток, в сторону
Их привезли практически за город, на одну из возвышенностей, где уже кипела работа.
Кривошеев им и еще нескольким солдатам, бывшим под его командование, приказал поступить в распоряжение инженера. Тот в целом обрисовал задачу, им требовалось копать окопы и готовить места для зенитных батарей, которые подвезут позднее.
Несколько дней их рота под проклятым солнцем вгрызалась в скалы Севастополя. Место их расположения было такое, что они постоянно видели дорогу, ведущую с севера. Если в самом начале к городу двигались отдельные подразделения, то вскоре это были мощные колонны, в основном безоружных и раненых.
– Видать, дела у наших на севере совсем плохо, – мрачно прокомментировал Архип.
Затем их перебросили на другой участок, где располагались огромные орудия, то ли снятые с серьезных морских кораблей, то ли специально созданные для Севастополя. Несколько дней они укрепляли этот пункт. По вечерам их отвозили обратно в казарму, где успевали только добраться до кровати и тут же выключиться. Кормили в целом очень неплохо, во всяком случае, гораздо лучше, чем на марше, видимо, тыловые службы за несколько месяцев оправились от первоначального шока и организовали свою работу.
– Сколько на берегу моря, а все ни разу не плавали на корабле, – однажды вздохнул Алексей.
– А знаешь, что плавает, – с бывалым видом спросил Абрам, которого самого недавно на этом поймали моряки. Говно в проруби! А корабли по морю ходят.
Как-то, когда они уже заканчивали установку и окапывание очередного орудия, примчался взмыленный Кривошеев и сказал Алексею идти в штаб полка. Тот удивился, чем он, простой солдат, может заинтересовать штабистов, но пошел.
Временный штаб располагался на склоне одной из балок, где была разбита большая палатка и стояла чуть позади полевая командирская кухня.
Внутри сидел за столом майор средних лет, с практически полностью седыми волосами и ухоженными усами, которыми тот, скорее всего, очень гордился.
– Садись, Алексей. Ты уж извини, я к тебе буду по имени, звание твои да и возраст такие, что пока не заслужил отчества. Ну ничего, – он улыбнулся, – какие твои годы, еще все впереди.
Где-то в сердце Алексея кольнула неприязнь. Ему было уже почти тридцать, а то, что к нему по имени-отчеству обращались очень уважаемые люди в Ленинграде и Москве, деятели культуры и один весьма высокопоставленный партийный чин, этому майору, наверное, было неизвестно.
Он сел и внимательно и выжидающе смотрел на пригласившего.
У того было очень неприятное лицо. Оно улыбалось и играло дружелюбием, манеры и речь тоже была направлены на то, чтобы расположить к себе, но все портили глаза. Его глаза были не просто холодными, а демонсративно
– Знаешь, зачем я тебя пригласил?
Алексей решил, что просто так к особисту не вызывают и пока занять острожную тактику, ведь, в самом деле не чувствовал за собой никаких грехов.
– Никак нет, товарищ майор.
– Плохо, – огорченно произнес тот. Ходят слухи, что у вас в роте какие-то вредительские разговорчики ходят, ругают партию и лично товарища Сталина. Как думаешь, правда это или нет?
Неужели все так просто, изумленно подумал Алексей. Разговоры всегда ходят, и из-за этого ничтожного повода вызывать его? Странно. Ну, противостоять таким поползновениям он научился еще в Ленинграде, где красная интеллигенция, не в пример более коварная, чем этот майор, постоянно пыталась сожрать всех и подмять под себя ресурсы. И этот особист со своими деревенскими подходами не более опасен Алексею, чем младенец.
– Разговоры, – одевая маску недалекого, но преданного партии человека, отвечал он. Дайте подумать. Нет, – после секундного раздумья, – я бы сразу сообщил лейтенанту Кривошееву. Да и что тут думать, страна ведет тяжелую борьбу против врага, а кто затевает вредительские речи, тот, значит, действует на пользу немцам и сам враг.
– Я рад, что встретил здесь надежного человека, – лицемерно обрадовался майор, но глаза опять смазали весь эффект и ясно давали понять, с каким презрением он относится к солдату, сидящему перед ним. Ты прав, Алексей, вся страна под руководством товарища Сталина ведет войну против коварного врага, который воскользовался нашим миролюбием и нанес внезапный удар. Но у нас есть запасной план, я уверен, и скоро, может, весной или даже зимой будем выковыривать Гитлера из его логова в Берлине.
Алексей возбужденно закивал, и, должно быть, немного переиграл, потому, что майор посмотрел на него с сомнением. Но потом отвернулся и закурил.
Только этого мне тут еще не хватало, – подумал Алексей. Не хочется совсем на войне танцевать танго с этим конъюнктурщиком, кто кого обманет. В своих способностях он ни капли не сомневался, однако, был по горло сыт интригами и подковерной борьбой в Эрмитаже и совсем не радовался возможному повторению здесь.
– А как, думаешь, бывает такие разговоры?
Алексей пожал плечами. И подумал, что майор проводит такие разговоры с солдатами в каждой роте, потому, что везде идут такие размышления о партии и ее руководителе. Не могут не идти.
– Наверное, раз вам сообщают. Не думаю, что вам бы врали. Да и, – он понизил голос, – думаю, что не всех врагов Родины мы нашли. Некоторые спрятались, притворяются честными советскими людьми, а сами вредительством занимаются и помогают врагу.
Майор согласно кивнул и счел свою задачу наполовину выполненной. Потом снова встал и налил чая себе и Алексею.