Земля соленых скал
Шрифт:
Горький, однако, был этот праздник…
Никогда еще за мою жизнь в селении не принимали белых из Королевской Конной. Впервые я, Сова и другие мои ровесники должны были увидеть мужчин с белой кожей, и мы волновались сильнее, чем перед встречей с серым медведем. Мы знали, что белых больше, чем песчинок в реке и листьев на деревьях, и не могли скрыть своего страха, тем более что приказы отца – принять меры предосторожности от хитрости белых, от их слишком любопытных глаз – сразу придали всей встрече грозный характер. Это были приказы, как перед боем. Половина палаток была свернута, полтабуна
Вожди восьми наших родов уже прибыли и отдыхали в отведенных для них палатках. Женщины заканчивали приготовления к пиру. С березок со срезанными верхушками свисали привязанные за задние ноги убитые молодые олени. Березки пригибались над костром, а по мере того как мясо жарилось и становилось все легче, выпрямлялись, поднимая жаркое. Девушки коптили на деревянных лесенках больших осетров. Каким прекрасным был бы этот пир, если бы мы ждали на него настоящих друзей! Ибо даже мысль о Вап-нап-ао ни могла заглушить привлекательных запахов сочного жаркого и копченой рыбы.
В полдень мы услышали топот коня. На взмыленном мустанге в селение примчался Желтый Мокасин. Перед палаткой отца он остановился и, не сходя с коня, крикнул:
– Вап-нап-ао умакганауш! Белая Змея приближается!
Потом поднял на дыбы коня и, повернув его на месте, помчался назад.
Итак, через минуту мы должны были увидеть послов белых людей из Королевской Конной, и прежде всего самого большого врага нашего племени – Вап-нап-ао. Именем этого человека матери пугали детей, а воины произносили его со злым блеском в глазах.
Мы хорошо помнили, когда услышали имя Вап-нап-ао впервые. Мы тогда едва доставали Овасесу до пояса. Но с тех пор кей-вей-кеен много раз менял свое направление, и много раз снег окутывал чащу белым молчанием, а Овасесу мы сейчас уже смотрим прямо в глаза, мускулы наши стали твердыми, а ноги не чувствуют боли и усталости. Не так много уже осталось времени и до нашего посвящения. И вот только теперь мы наконец увидим Вап-нап-ао.
Отец и шаман вышли из палатки вождя и уселись перед входом на разостланной медвежьей шкуре. Мы с Совой стояли рядом и хорошо видели их хмурые лица.
На опушке леса появились всадники. Впереди ехал мой брат Танто. Слева – человек в красной куртке и в странном головном уборе. Сразу за ним – Овасес, как всегда пригнувшись к шее коня. И с ними еще двое белых в красных куртках.
Женщины и девушки спрятались в палатках, бубны били глухо. Всадники приближались быстрой рысью. Когда они проезжали мимо нас, я увидел лицо Овасеса и впервые заметил на нем что-то еще, кроме обычной непроницаемости. Овасес не мог на этот раз скрыть выражения боли и скорби в глазах. А губы скривил так, будто презирал гостей, нас, даже себя.
А белые? Первый из них, тот, что ехал сразу за братом, ростом был не меньше наших воинов. Даже лицо его было похоже на наши: острое, как нож, с глубоко запавшими
В нем видна была сила и отвага и еще больше – хитрость.
Зато, посмотрев на двух других белых, мы удивленно пожали плечами. У них была белая блестящая кожа, а под ней один жир, круглые, как у обжор, лица, круглые плечи, локти, колени, будто они всю жизнь только и знали, что отлеживаться в своих палатках. Где были их мускулы, где боевые шрамы и приветственные краски на лицах? Мы разрисовали себя ради их прибытия бело-голубыми полосами, а они? Лица приехавших были голы и бесстыдно белы. Как же их воспитывали? Чему учил их учитель? Я чувствовал, что меня охватывает гнев. Сова тоже презрительно фыркнул.
– Почему наши боятся этих толстых крыс?
– Не знаю, – буркнул я. – Теперь не знаю. Может быть, потому, что их много… Говорят, что их очень много. Но ведь один наш воин справится с пятью такими поросятами.
Сове этого было мало.
– С десятью, – сказал он с вызовом.
Мы смотрели им вслед, насмешливо щуря глаза. Слишком много тревоги было в нашем ожидании, чтобы сейчас, увидев обыкновенных толстых людей, не смеяться над ними.
Мы ожидали, что явятся грозные воины – великаны с могучими руками и глазами, налитыми кровью, как у серого медведя. А перед нами были мужчины, больше похожие на старых растолстевших женщин, чем на настоящих воинов. Один из них опасный – это видно было сразу. А двое других? Может ли даже самое лучшее оружие заменить сильную руку и быстрый глаз? Мы забыли тогда все свои страхи. «Поглядим, – думал я, – поглядим, что скажут эти белые, когда мы вырастем и возьмем в руки оружие воинов».
Прибывшие, сойдя с коней, подошли к палатке, перед которой сидел отец, и, подняв вверх правую руку, приветствовали его. Вокруг отца и шамана собралось много жителей селения, но, вопреки обычаям племени, это были наши ровесники – Молодые Волки. Было видно, что хотя послов принимают самые выдающиеся из племени, однако принимают без почета.
Мы с Совой протиснулись поближе, чтобы хорошо видеть лица белых. Как раз в это время тот из послов, который ехал впереди вместе с Танто, начал говорить… на нашем языке!
– Я приветствую тебя, вождь Высокий Орел! Я прибыл к тебе от Великого Белого Отца. Он шлет тебе привет и справляется о твоем здоровье.
– Скажи ему, Вап-нап-ао, – ответил отец, – что Высокий Орел дышит воздухом свободной чащи и потому чувствует себя здоровым.
Значит, это был Вап-нап-ао? Это был он! Тот единственный белый, похожий на наших воинов. Человек с сухим лицом и широкими могучими плечами. Это был Белая Змея?!
Я смотрел на него, ничего не ощущая, кроме ненависти. Что сделать? Не будет ли лучше сломать все законы племени и пустить стрелу прямо в сердце врага, который столько лет преследует нас? Я бы тогда погиб по приказу своего отца. Но раньше бы погиб Вап-нап-ао и, может быть, племя смогло бы жить спокойно?