Земля соленых скал
Шрифт:
В тот же миг Танто бросил томагавк. Он сверкнул на солнце и ударил прямо в морду зверя, рассек правую сторону челюсти.
Первой цели мы достигли. Медведь забыл про белого. Теперь он видел уже только нас.
Я старался попасть ему в глаз, чтобы лишить его зрения и посылал стрелу за стрелой – одну, другую, третью…
Но руки у меня дрожали после сумасшедшего бега, и я не мог попасть в пылающие яростью глаза медведя. Танто гневно крикнул на меня, но и четвертая стрела не попала
Медведь уже был рядом, огромный, окровавленный, страшный.
– Ты погибнешь, мокве! – закричал я, лихорадочно натягивая лук. – Погибнешь!
Пятая стрела наконец попала в левый глаз. Медведь заревел как гром. Вырвал когтями древко, но наконечника не вытащил. Расставив лапы, он двинулся, как каменная лавина, на Танто, шедшего ему навстречу.
А Танто, мой храбрый брат, не отступил даже на полшага. Став спиной к каменной глыбе, он со всей силой своих рук вонзил копье в горло медведя и опер древко о камень. Медведь захрипел. Его рык звучал теперь как карканье вороны.
Я бросился за томагавком.
Медведь напирал на Танто, но древко копья не сломалось. Танто воткнул его конец в каменную щель, а лапы медведя были слишком коротки, чтобы достать Танто. И прежде чем я успел подать брату томагавк, нож Танто блеснул между медвежьими лапами.
Наступила минута мертвой тишины.
Старый, одинокий, побежденный мокве задрожал. Лапы у него медленно, очень медленно опускались, он хрипло вздохнул.
Танто схватил томагавк, забежал за спину медведя и наконец нанес удар. Последний удар.
Мокве упал на землю.
Мы молча смотрели на него, тяжело дыша. Наконец Танто сказал:
– Прости, старший брат… прости, мокве.
– Прости, – повторил я.
Я собрал свои стрелы. Танто вырвал копье и нож из еще дрожащей туши. Мы стояли около медведя, пока он не застыл. Его большая грозная душа отшельника сейчас, вероятно, сходила вниз, к ручью Золотого Бобра, чтобы в час заката пойти Дорогой Солнца в Страну Великою Молчания.
– Прощай, большой брат, – прошептал я.
Мы посмотрели вниз, на склон. Где тот человек, ради спасения которого наш томагавк и нож свалили старого отшельника?
Он лежал внизу в нескольких шагах от нас, неподвижно, лицом к земле. Не поздно ли мы пришли на помощь?
Затылок у него был залит кровью, но человек дышал. Наклонившись над ним, мы услышали тихий стон. Значит, падая со скалы, он только потерял сознание. Танто повернул его на спину.
И тогда мы увидели лицо белого человека: это был Вап-нап-ао!
Танто отступил назад, ведь он коснулся змеи, Белой Змеи. Я, кажется, закричал.
Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем белый открыл глаза.
Я видел: он сразу узнал, кто стоит над ним, потому что лихорадочно стал подниматься, опираясь руками о землю. Голова его безвольно раскачивалась. Он попытался вскочить на ноги, но смог только сесть.
Он понял, как он слаб. Лицо у него стало равнодушным. Он закрыл глаза. Но Вап-нап-ао не был трусливым скунсом – хорьком. Он снова был воином.
– Вы убьете меня? – спросил он.
Я не смотрел на Танто. В сердце у меня была пустота, я ни о чем не думал. Ждал.
Через минуту, которая, вероятно, была дольше человеческой жизни, я услышал голос брата:
– Ты снова выслеживаешь шеванезов, Вап-нап-ао.
Это не был вопрос. Танто произнес вслух свою мысль.
«Он убьет его, – думал я, – убьет его…»
Я посмотрел на лицо брата. Оно было неподвижным. Когда он заговорил, голос его был равнодушным и спокойным, как голоса вождей на совете старейших.
– Не для того я защищал тебя от медведя, – сказал он, – чтобы теперь убивать. Говорю только: когда сможешь встать, уходи отсюда. Завтра придут сюда воины за медведем. Пусть они тебя здесь не увидят. Повторяю: уходи.
Вап-нап-ао широко открыл глаза. Губы у него дрожали, как у старой женщины. Танто же кивнул мне и пошел к Скале Убитого Коня.
Ветер теперь дул нам в спину. Я шел ступня в ступню за молчавшим братом. И вдруг мы услышали крик белого:
– Сын вождя!.. Красный брат!..
Танто даже головы не повернул. Мы уже поднимались к расселине. Крик повторился еще раз, и еще… наконец смолк.
Над Скалой Убитого Коня прямо к солнцу летел орел. А мы вошли в тень, спустились в расселину.
Еще три года я пробыл среди моего племени, прежде чем судьба бросила меня на бесконечное расстояние от края, где я родился. На протяжении этих трех лет Вап-нап-ао не возвращался в окрестности Земли Соленых Скал. Но и поныне я помню голос, напрасно звавший «красного брата», молодого воина шеванезов.
Этим воспоминанием я заканчиваю свою повесть.
Поднимаю вверх руку – прощаюсь с вами и еще раз приветствую вас весенней песней, песней той самой прекрасной весны в моей жизни:
Над рекой несется песня,Лес покрылся белым цветом,В камышах гогочут гуси,И орел взлетает к солнцу.Мех смените, братья мокве:С юга теплый ветер веет.