Земля точка небо
Шрифт:
Частично он уже находился там. Мир вокруг загустел, и Макс оказался на дне, опускаясь всё глубже, утопая в жидкой расслоившейся действительности.
И вдруг начал что-то понимать.
Он понял, зачем перерезал тонкую связь, уцелевшую между ним и Лизой. Не потому, что боялся вдруг найти ее мертвой, а потому что знал – это случится обязательно. Не потому, что она могла найти его труп, а потому, что обязательно нашла бы. Не сразу, так спустя долгие годы вранья, старения и болезней. Я всё еще красивая? Конечно,
Куда приятней было думать, что она запомнит Максима таким, как в аэропорту.
И если он уйдет сейчас, в его снах Лизка останется жить вечно.
Мысль об этом была слишком привлекательной, чтоб захотеть проснуться.
Щелк.
Асфальт блестел как черный пруд, и в нем отражались фонари. Их рисунок повторял расположение звезд, и Макс вдруг понял, что небо действует как зеркало, и засмеялся бы, если бы мог дышать.
Он утонул чуть глубже, и встретил Диму. Тот сидел прямо рядом, в пассажирском кресле; Дмитрий был серьезен и мудр, как сраный ангел, не хватало только золотого сияния.
– Если ты – точка на поверхности Земли, – говорил Дима, обращаясь в никуда. – То даже на такой скорости твоим перемещением можно пренебречь. Ты всё равно движешься по маленькой планетарной орбите, а она – по кругу чуть больше, вокруг Солнца, и еще больше, вокруг…
Хрен его знает, допустим, центра Галактики.
– И получается, – рассказывал Дмитрий. – Что никто из нас вообще не контролирует, куда он движется во вселенной, и все наши как будто непредсказуемые перемещения – это просто наложение одной траектории на другую, круг, помноженный на круг, помноженный на круг.
– Это спираль, – прохрипел Максим, ухмыльнувшись понимающе. – Это воронка.
– Нет смысла бороться, – сказал Дима, теперь невидимый. – Нужно просто сесть вот так.
Макс оглянулся. Дмитрий теперь сидел позади. Он тонул в мягкой обивке, глядя в никуда, и полностью сгруппировался, уперев локти в переднее сиденье, подобрав колени, готовый спрятать в них голову в любой момент.
– Нет, – Максим отвернулся и покачал головой, еще ухмыляясь пустому зеркалу. – Нет, я вырвусь. Одним резким движением. Седьмая космическая – щелк!
– И так ты умрешь?
– Так я проведу черту.
Одну решительную прямую в целом мире кривых дорожек.
Щелк.
Макс очнулся и посмотрел на спидометр.
Седьмая космическая.
Впереди, у горизонта, шоссе резко брало в сторону, и навстречу капоту машины сосновым частоколом скалился лес.
Далеко? Отнюдь. Не при такой скорости. Макс быстро прикинул в уме.
Ему осталось жить четыре секунды.
«А что насчет жизни перед глазами, хор, тоннель, все дела?», – запоздало подумал он.
Три.
Уж слишком буднично
Два.
И вдруг это чувство, шквал несущихся образов, как будто клетки тела шепчут тебе: «всё будет хорошо… всё будет хорошо… всё будет хорошо…» – и радость плещет в лицо тёплой волной, скользит по коже солнцем из самых ярких твоих дней, касается твоих волос губами самой нежной девушки, что ты встреча…
– Бог? – перебил Максим. – Бог, это ты?
Но чувство ушло, оставив только пустой салон, и пресные звезды в окне, скучный космос, в котором никогда, сроду не было и не будет жизни.
Макс вынырнул.
Один.
И свистящий визг разорвал пространство в скользкие полосы. Позади грохнуло железо. Мир тошнотворно завертелся и двинул Максиму в лицо. Смерть, – ровная, серая, как бычий пузырь, смерть потеснила всё. Макс коротко хлебнул глоток давящей боли, и лишь вкус крови остался меж его зубов, утекая вслед за сознанием.
Этот вздох оказался последним.
25 мая 2005 года
На высоком парапете, когда солнце едва подкрасило вершины самых высоких башен, и тени еще не успели расчертить асфальт, Лиза сунула руку в карман, больно ткнув Максима в ребра.
– Вот, – сказала она, ворочая локтем. – Держи.
И протянула ему старый мобильник. «Сименс», давняя царапина поперек экрана.
– Зачем мне это? – спросил Макс. – Выбрось.
Он ухватил мобильник двумя пальцами, думая взять его и швырнуть подальше, но Лиза отдернула руку.
– Нет, – сказала она. – И обещай мне, что он всегда будет у тебя. И всегда будет заряжен.
– Всегда? Он и года не протянет, – фыркнул Максим.
«Не говоря обо мне», – этого он не стал добавлять.
– Сколько протянет, столько и будет. Год так год. Обещаешь?
– Но чего ради?
Лиза нахмурилась, разглядывая кончик туфли.
– На всякий случай.
– Какой? На тот случай, если он позвонит?
– Да.
– Напомнить те…
– На тот случай, если он жив, – теперь Лиза смотрела прямо на Макса. – И на случай, если это – одно большое недоразумение.
– Угу, – сказал Максим. – Я понял. Твое доверие ко мне безгранично.
– Если бы я не верила, – Лиза не отводила глаз, и Максу пришлось отвернуться самому. – Я бы не сидела рядом с тобой.
– Значит, тебе нужен самообман?
– Мне нужно знать, что я сделала для него всё.
Максим вдохнул и выдохнул сквозь зубы.
– Хорошо, – он вытянул руку, не глядя. – Давай трубу. Если Дмитрий выжил, уверен, она его очень обрадует.
Лиза не ответила, но потертый «Сименс» мягко улегся в его ладонь. И еще что-то, следом.
Паспорт Димы, засаленный и блеклый, с обглоданными углами и линялым гербом.