Земля точка небо

Егоренков Алексей М.

– Да ну, господи, – он достал сигареты и все-таки закурил. – Что беспокоиться? Взрослый парень, пусть разбирается.

– Ты думаешь? – устало отозвалась Лиза. Она привстала на кровати, задрапировавшись одеялом, и тоже взяла сигарету. – Почему ты тогда сам с ним возишься, как с ребенком?

Максим осекся. Когда Лиза прикуривала, одеяло скользнуло ниже, и до сознания Макса дошло, что она совершенно голая, – хоть это было не совсем верно, – и вспомнилось, как в ту сумасшедшую ночь он раздевал ее: здесь же, своими руками, Жарко покраснев, Максим

пытался найти ответ, и немедленно припомнил, как учил Дмитрия завязывать галстук и общаться на деловом уровне, – и за двумя воспоминаниями пришло то, что их связывало: нестерпимый ужас, который оба раза являлся позже; невыносимая пустота, заполнявшая тело от живота до горла, обжигавшая холодом и мешавшая перевести дух. Ощущение того, что все моменты жизни имеют свой конец, и что назад вернуться уже нельзя.

Даже от воспоминаний его спину продрал мерзкий холодок. Макс осторожно пристроил дрожавшую сигарету на край пепельницы и сказал:

– Лизка…

Получился сухой неслышный шелест.

– Лизка, – Максим напрягся. – Что такое страх смерти?

Но Лиза снова не расслышала. Она курила, откинувшись на подушку. Макс сидел молча и разглядывал ногти. За окном шуршали поздние машины, и по обоям струились полосами размазанные блики фар.

– В детстве я думала, что это ночные эльфы, – она выпустила дым и указала кончиком сигареты на отблески. – Ну, знаешь, которые приносят сны.

Макс крепко затянулся сигаретой.

– Я спрашивал, как можно избавиться от страха перед смертью.

– Э, – Лиза повернула к нему голову. – По-моему, никак. А зачем тебе? Страх смерти есть у любого живого существа, это естественная биологическая…

– Затем, что у меня самого некоторые проблемы со сном, – это была манипуляция, но он решил продолжать. – Говоря откровенно, я часто не могу уснуть, потому что на грани сна приходит этот неприятный дебильный страх. Как будто лежишь на квадратном пятачке, и это верх огромной башни… вроде обелиска. И повсюду обрыв. И музыка, и… вот так.

Максим высказался и обнаружил, что это приятно. Ему понравилось, как он выразил свои чувства. Коротко, емко и достаточно беспристрастно.

– Вообще, по описанию это непохоже на страх смерти, – Лиза потянулась к пепельнице и стукнула по сигарете ногтем, выбив стайку оранжевых искр.

– Что значит «непохоже»? – Макс поднял брови. – Ты представь, каково это: ледяной, пронизывающий…

– Я понимаю, о чем ты, – остановила его Лиза. – Нет, а вообще, правда, это очень частое заблуждение.

Она затянулась и кашлянула.

– Страх смерти – это другая вещь. Например, ты стоишь на платформе – нет, допустим, на крыше дома. Грубо говоря, та сила, что толкает тебя прочь от края, и есть этот страх. Или, например, если кто-то попробует тебя столкнуть, ты будешь изо всех сил упираться, и это страх смерти в действии, это такой подсознательный механизм, то есть, наподобие сигнала.

Максим хотел возразить, но припомнил, как чуть не махнул за бортик, и снова поежился.

– Но…

что со мной, в таком случае?

– С тобой наоборот, – Лиза старательно потушила сигарету. – То, что ты описал, больше похоже на страх жизни.

– Страх жизни?

– Боязнь неустроенности, каких-то, например, упущенных возможностей. Вообще, это страх довольно обычный и, чтоб ты не переживал, он очень субъективный, то есть, ничего не значит. Это просто сигнал от подсознания.

– Сигнал – по поводу?

– Ну, с поводами и причинами только ты сам можешь разобраться. Ты не против? – она кивнула на дверь. – Я уже спать хочу.

Макс помолчал.

– Извини, но это бред какой-то. Например, это чувство появлялось у меня, когда я, – он чуть не сказал «помогал тебе раздеться», но сглотнул и поправился. – Помогал Дмитрию собраться на собеседование. При чем тут упущенные возможности?

– Не знаю, – промычала Лиза. – Отцовство, может.

– Тьфу, да я… – Максим несколько раз открыл и закрыл рот.

«Отцовство, хер знает что», – подумал он. Тоже мне, Зигмунд Фрейд. Анальное единение.

– В общем, завтра можно будет говорить о твоем шоу с большей определенностью.

– Угу, я уже поняла, – ответила Лиза в подушку.

– Ладно, – Макс поднялся и схватился за столик, чтобы не упасть. – Тогда спокойной ночи.

– М-м, – сказала Лиза. – Спокойной ночи.

Максим развернулся и пошел к двери, слегка раскачиваясь на затекших ногах.

...

7 сентября 2005 года

– Ты звонил в дурдом?

– Так точно. Передал, что мы намерены вернуть им клиента, или как вы сказали.

– И что доктор?

– Говорит, мы его проверим и отправим назад, так что давайте пропустим эту фазу и предположим, что он уже у вас. Говорит, всё равно разбираться вам.

– Вот как. Пропустим, значит? Хорошо, мы пропустим. Разберемся? Ох, мы разберемся…

– Товарищ майор, но что тут сделаешь?

– Эх. Толку от вас двоих.

...

24 июля 2005 года

Девушки занимаются парнями, а парни – девушками.

Одинаковые дома ее района листались вдоль шоссе как бетонные страницы. Над головой сухо шумели июльские кроны, густые и зеленые, нависавшие так низко, что нужно было постоянно склонять голову.

С Эврикой я виделся только раз в жизни. К счастью, в этот единственный раз мне удалось запомнить дорогу. Серый прямоугольник, четвертый в одинаковой череде. Дальний подъезд, высокий этаж. Ее площадка так сильно пропахла краской, что даже мухи не присаживались тут надолго. Эвридика снимала квартиру одна, и – мне снова повезло – в этот вечер она была дома.