Земля точка небо
Шрифт:
Она бросила курить – просто так, без всяких усилий – сказала, что ей больше не хочется. Максима это весьма расстроило, хоть он и не подал виду. Теперь на перекуры Макс ходил в одиночку, поговорить было не с кем, да и вообще. Он попытался бросить сам, выдержал полтора дня и понял, что дело того не стоит.
Максим раскурил косяк и закашлялся. Деньги горели плохо и давали жирный едкий дым с отдаленно знакомым душком.
«Говно», – подумал Макс. Он засмеялся. Точно. Говно и есть.
Лизка в последнее время определенно загонялась. «Я
И ладно. Макс ухмыльнулся, потягивая косяк из банкноты. Так и быть. Опробуем кого-нибудь из этих остроносых москвичек. Элементарно. Его фото, кстати, в каждом таблоиде. А с машиной – так и вообще. «Привезу домой телку, и посмотрим в твое радостное лицо», – думал Максим. Психиаторша.
Он хихикнул и вышвырнул догоревший косяк в окно, прямо в гудки машин и свежий уличный шум, в густой квадрат вечернего неба.
26 апреля 2005 года
Лиза теперь жалела, что поручила Катьке выбрать заведение. Да, интерьер был ничего, и посетителей мало – но это оказался жуткий, дешевый, жирный фастфуд. Лиза не ела такого ужаса со времен учебы. Картошка-фри, сырные медальоны, куриные ломтики, – в каждом названии слышался приговор… и непередаваемое, почти сексуальное искушение.
– И все-таки, неужели рядом нет чего-то лучше? – спросила Лиза, мысленно уже прикидывая: допустим, блинчики. Если курятина вареная… тесто на воде… сметана не очень жирная…
– Лучше – ничего нет, – отрезала Катька, бывшая Анжелика. – И вообще, не все здесь телезвезды, и не всем пофигу, сколько башлять за кофе.
– «Лучше» не значит «дороже», – сказала Лиза. Так, блинчики ладно. Дальше, котлета в панировке. Нет, это ужасно. Пельмени домашние. И того хуже. – Можно ведь суши какие-нибудь.
– Суши?! – Катька словно выругалась. – Ты издеваешься, что ли? Знаешь, сколько платят на государственном?
– И сколько?
– Короче. Прекрати меня смущать, у тебя это отлично получается. Ты что берешь?
Тяжело вздохнув, Лиза глянула по сторонам, но деваться было некуда. Они уже стояли у кассы, и девушка в зеленом фартуке с виноватой улыбкой ждала заказ.
– Так, я буду, – сказала Катька, не дождавшись ответа. – Картошку-фри, кальмаров-фри, бутерброд с ветчиной и сыром… и блинчик вот этот. И кофе. Ну, определилась? Тебе что?
– Домашние пельмени, – сказала Лиза, глядя в сторону. – И суп с фрикадельками. И салат.
«В принципе, если суп и салат, получится не так вредно», – подумала она. В процентном отношении.
– Пить что-то будете? – спросила девушка. – Скажите, а это вы ведете ту передачу, да? Я смотрела много раз. Так классно, особенно когда было с болотом – это по-настоящему?
Лиза дернула
– Ой, а как у вас это получилось?
– И чай, пожалуйста, – Лиза откашлялась. – Без сахара.
– Десять минут, – сказала девушка и крикнула через плечо. – Картошка, кальмары, ветчина-сыр, блинчик, пельмени, суп с фрикадельками! Чай, кофе сразу?
– Да, несите, – распорядилась Катька. Она прошагала к столикам и с диким скрежетом отодвинула табурет. – Ну что, рассказывай, как оно.
– Ой, – сказала Лиза, когда они уселись. – Даже не знаю, с чего начать.
– Я так поняла по телефону, вами теперь командует мамочка-балерина.
– В общем, да. Она и остальные…
Вообще, по сути, мало что изменилось. Лиза так же ходила на эфиры, так же уставала и дома падала без сил, едва успев раздеться. Но прежде в этом был ее выбор, и когда студийное напряжение оставалось позади, а дома набиралась ванна, и на чистенькой свежей кухне ждал чай… В такие минуты Лизе казалось, что ей больше нечего желать, и всё на своих местах, и пускай дела пойдут как угодно – у Лизы было счастье, полное и безраздельное.
Теперь же всё стало по-другому. Из автора она превратилась в исполнителя. Теперь от Лизы вечно что-то требовалось, за нее всё решали другие, какие-то странные, неугомонные люди, которых она едва знала в лицо. Они хотели, чтобы Элиза пела. Хотели, чтобы она выпустила книгу. У них был договор со студией на июнь. С писателем договорятся ближе к осени.
Свое будущее заменилось для нее чужим.
Лиза начала переживать из-за болезней. Любая ее простуда могла нарушить чьи-то планы. Любой ушиб или перелом мог всё перечеркнуть. Даже головная боль в неподходящее время способна была сдуть весь карточный домик, которым стала ее судьба; и что делать потом – Лиза понятия не имела.
Она стала бояться курения – в паре с такими нагрузками запросто может вызвать рак. Она пошла в дорогой бассейн и начала бегать кроссы. Ей страшно было даже поесть лишний раз.
– Я тебя понимаю, – сказала Катька.
В этот момент Лиза отправила в рот последний домашний пельмень, и ей стало неловко. В остальных ее тарелках уже было пусто.
«А, чёрт с ним», – решила она. Приятно же. Когда-нибудь можно себе позволить, тем более, после тренировки.
– В общем… а твои как дела? – спросила Лиза, чтоб увести разговор подальше от еды.
– Да что мои, – Катька махнула рукой с яркими ногтями. – Всё как обычно, по большому счету. Делаем выпуск, наверху кому-то что-то не нравится, нас трахают, и все довольны. Ты лучше скажи, как там, это самое. Продюсер твой, как его?
– Максим, – ответила Лиза. Она не стала говорить «я с ним, кстати, не встречаюсь», и всё такое. Катька не подразумевала этого прямо, а Лизе и так надоело поправлять всех и каждого. – Он купил машину. В кредит, шестисотый «мерс».
– Шести… – Катька шумно поперхнулась кофе. – Он чё у тебя, бандюган? Зачем?