Земля точка небо
Шрифт:
«Я занимался наукой. Я был в армии. Я водил трак. Я встретил девушку. Я ее не помню. Мне было одиноко».
Он повертел карандашом над строчками и зачеркнул «было».
Я работал мусорщиком. Я работаю журналистом.
И всё. Едва треть листа.
Дима с треском перевернул страницу и принялся царапать дальше.
«Проблема старости интересна тем, что разрушение организма с возрастом – не следствие его износа», – он застрочил еще быстрее. «То, что мы называем старением – это не результат механического повреждения
Конец любой вещи начинается с первой царапины.
«Если устранить или обратить это действие, например, убрав гормоны, тогда получилось бы остановить процесс саморазрушения клеток, а их механического ресурса хватит, по разным оценкам, на…»
Щелк. Кончик грифеля подломился и скатился на пол.
Дима хотел нагнуться за ним и сразу передумал.
Толку в этом не было. Он перечитал новые строки.
– Геронтология! – Дима едва не рассмеялся. – Вот же она, геронтология.
«С тем же успехом можешь написать, что бы ты делал, если бы жил тысячу лет», – подумал он.
Через минуту, сковырнув ногтем пару щепок и обнажив грифель, он вернулся на страницу назад и аккуратно вывел сразу после «я механик»:
Я хочу снова водить машину.
Я хочу научиться играть на флейте.
Я хочу дорогой велосипед.
Когда список уперся в геронтологию, Дима выдрал ее вместе с парой чистых страниц и продолжил царапать дальше, не исправляя и не перечитывая.
Я хочу бегать по утрам.
Я хочу много интересной работы.
Я хочу попробовать всю еду в мире.
Я хочу съездить в Америку.
Я хочу новую куртку.
Страница кончилась. Еще одна, и еще. Спустя десяток он замешкался на секунду и начал с новой строки, не в силах удержаться:
Я не хочу пугаться метро.
Я не хочу пугаться лифтов.
Я не хочу жить на одном месте.
Я не хочу, чтобы меня звали Митяй.
Я не хочу быть один.
Блокнот почти закончился. Дима выдохнул, опять подковырнул грифель и дописал:
Я не хочу быть несчастным.
Он перечитал эту строчку несколько раз.
– Всё верно, – пробормотал Дима. – Потому что несчастным быть глупо.
Впервые за всю жизнь он столько раз подряд написал «я».
Положив распухший блокнот на тумбочку, Дима вытянулся на скрипнувшей кровати.
«Всё равно, что в туалет сходить», – блаженно подумал он…
Я хочу спать.
И уснул.
11 мая 2005
Магазин работал до шести вечера, как и всё остальное – супермаркеты, аптеки, почта, банк – после восемнадцати ноль-ноль деловая жизнь в городе прекращалась, открыты были только кафе и бензоколонки. «И ведь ни один идиот не догадается торговать после шести», – думал Максим. Когда практически нет конкуренции. Смех и абсурд.
– Какого черта мы здесь делаем? – спросил он Лизу. – Лучше бы зашли в продуктовый, взяли что-то поесть.
– То есть выпить? – она ухмыльнулась, и Максу пришлось замолчать.
В музыкальной лавке было тесно, хоть и совершенно безлюдно. Здесь пахло деревом и бумагой. Ни одного покупателя, зато повсюду картонные ящики, набитые старыми тусклыми компактами. Видимо, немцы разучились качать музыку из сети. Этого Максим тоже не мог понять.
– Еще раз, тебе действительно что-то здесь нужно? Смотри – «Абба» за восемь евро.
– Я ищу подарок, – ответила Лиза.
– Какой же это подарок, если, как ты говоришь, он напрямую сделал тебе заказ?
– Он просил обычную блок-флейту. А я хочу сделать сюрприз.
– Я вообще не пойму: у него там что, не нашлось этой дудки? В целой Франции?
– Ему нужно срочно. И он знает только этот магазин.
Они прошли в новую комнату, где на полках и стенах в беспорядке висели музыкальные инструменты. И снова им пришлось тесниться, пробираясь у стен, потому что всё помещение занимал огромный белый рояль.
– Вот, – сказал Макс. – Купи ему вместо флейты. Настоящий сюрприз.
– Гм, – Лиза наклонилась и заглянула под тяжелую крышку. – Кстати, интересно, сколько такой стоит?
– Сто пятьдесят кусков, – ответил Максим.
– Да ладно.
– Только так. У отца стоял такой же в гостиной.
– Да ладно. Зачем?
– Как зачем, – Макс гордо выпятил подбородок. – Мы же с ним были аристократы.
Он манерно обошел рояль, касаясь его ладонью, и уселся за клавиши, откинув невидимый фрак. Лиза открыла рот, чтобы посмеяться, но Максим взял две ноты – правильные ноты – и заиграл, и она застыла с идиотским лицом, не зная, что подумать.
Макс играл нетвердо и без особого интереса, как скучающий любитель, но он играл, и это было полностью неожиданно. «Это всё наркотики», – подумала Лиза растерянно. Тьфу. Какие еще наркотики?
Ей просто не верилось, что Макс умел играть. Всё это время.
Но рояль гудел, и от басов звенели инструменты на стенах. Кто-то зашел на звук, и еще один, и в комнате уже толпились люди. Хозяин магазина, немецкий старичок в гороховом жилете, хмурился, когда Максим неровно играл пассажи, но в целом поглядывал в их сторону благожелательно.