Земля Тре

Рыжов Александр

Некоторое время все трое молчали. Пяйвий никогда не говорил так долго и с непривычки устал. Глеб переваривал услышанное, Коста глядел по сторонам. Они шли вдоль Кремневой реки - постепенно она сузилась до размеров ручья, и с обоих берегов ее стеснили покрытые снегом скалы. В глазах Косты появилось любопытство. Пяйвий перехватил его взгляд, устремленный на скалы, и сказал:

– У нас их называть кегоры. Об этом тоже есть легенда...

– Легенду после расскажешь. Что это за камни внизу? Как будто нарочно навалили.

– Это и есть нарочно. Это

Пещеры Мертвых. Когда человек уходить к подземным духам, его класть на ке-режу и оставлять в пещере, а вход заваливать камнями.

– А что это за столбики вокруг?

– Это значит, что в кегорах лежать наследники Аццы - воры и убийцы. Никто не должен подходить к ним...

Глеб вспомнил рассказ Элльма, и голову заполнили тяжелые мысли. В полном молчании дошли до погоста.

У крайней вежи навстречу высыпала детвора: три пацана и три девчонки. Ничуть не робея, окружили полукольцом и знакомо зашелестели:

– Руши... Руши...

Глеб всмотрелся в их серьезные личики, потрепал одного - ростом с гуся - по бледной щечке и спросил:

– Во что они у вас играют?

– Играть?
– Пяйвий не понял.
– Что такое играть?

– Ну там салки, жмурки, прятки... Чем они вообще занимаются?

Пяйвий наморщил лоб.

– Они учатся ловить рыбу, вязать сети, стрелять из лука.

– И все?

– Шить одежду, делать кережи, пасти оленей...

– Понятно.

Глеб наклонился, зачерпнул горсть снега. Слепил круглый комок и, подталкивая ладонями, покатил его к веже. Дети стайкой побежали за ним. Снежный ком рос на глазах - сперва Глеб катил его одной рукой, потом обеими, потом скомандовал:

– А ну, налегай!

Все вместе они подкатили шар к веже. Глеб расчистил ногами место у входа.

Потом они скатали второй шар, поменьше, и взгромоздили его на первый. Дети и даже Пяйвий завороженно молчали, глядя на Глеба, как на кудесника, а он деловито скатал третий шар и, поставив его на первые два, прихлопнул пирамиду ладонью.

– Сажа есть?

Пяйвий, недоумевая, вынес из вежи несколько угольков. Глеб нарисовал рот, глаза, брови, вместо носа воткнул еловую шишку. Дети ахнули. Коста сломал пополам осиновый прутик, приделал с боков - получились руки.

– Жаль, метлы нет!

Вместо метлы сгодилась острога. Глеб воткнул ее в снег и, довольный сделанным, отступил назад. Коста добавил последний штрих - намотал на шею снеговика шарф из берестяной ленты. Дети, онемев от удивления и восторга, глядели на невиданное чудо. Пяйвий боязливо тронул бересту, острогу, шишку-нос и спросил, не скрывая изумления:

– Что это?

– Снеговик. Или снежная баба. Кому как нравится.

– А зачем?

– Вот глупый. Играть! Понимаешь?

– Нет...

Зато дети, кажется, поняли - обступили снеговика со всех сторон и шумно загалдели.

– Заулыбались, - заметил Коста.
– Мы им еще горку зальем, тогда узнают, что такое игра.

Ляйне ждал их в своей тупе. Молчаливым жестом предложил сесть и о чем-то коротко спросил Пяйвия. Тот ответил и задал

вопрос - робко и сбивчиво. Лицо Ляйне посуровело, и он резко тряхнул головой.

– О чем вы?
– не удержался Глеб.

– Я сказать, что хочу пойти с вами на Безымянный Остров, - потерянным голосом ответил Пяйвий.
– А он...

– А он не хочет.

– Я уже говорить ему об этом, но он запретить мне.

– Правильно сделал. Мы бы тебя все равно не взяли.

– Почему?
– В этот возглас Пяйвий вложил все: и удивление, и обиду, и гнев.

– Твой дед сказал, что справиться с Аццы могут только руши. Для лопинов ее чары - гибель.

– Это так... Но я хотеть помочь вам добраться до Острова и найти вход во дворец.

– Знаешь, мы уж как-нибудь сами. Тут опять заговорил Ляйне. Его голос звучал строго и властно. Пяйвий опустил голову.

– Что он говорит?

– Он сказать, что в день, когда идет борьба между силами добра и зла, ни один лопин не может выйти из своего жилища. Наш народ слишком слаб... Это закон предков, и я знать о нем, но я...

– Ты останешься дома, - сказал Глеб, положив руку на его сгорбленную спину.
– Нам будет спокойнее, если ты будешь в безопасности.

В тупе воцарилось молчание. Каждый думал о своем. Потрескивал огонь, дым лохматой струйкой тянулся в реппень, как шерстяная нитка в игольное ушко.

– Пошли, - сказал Глеб Косте.
– Надо потолковать.

Над землей Тре висела густая и вязкая тьма. Погост Истертой Скалы, погруженный в безмолвие, казалось, вымер. Двери в тупы были заперты на засовы, а завесы над входами в вежи плотно сомкнуты - ни единого проблеска и ни единого звука. Только запах дыма, низко стелившегося над землей, говорил о том, что погост обитаем.

Глеб и Коста шли по знакомой тропе к морю - мимо веж, мимо кегор, мимо каменных столбиков, ограждавших Пещеры Мертвых. Нервы и мускулы были напряжены до предела, руки крепко сжимали оружие. На правом плече у Глеба висел лук, а на левом - колчан со стрелами. Стрел было немного - с десяток, и среди них та самая, с серебряным наконечником. Колчан сшила Айна из шкуры нерпы - материала прочного и непромокаемого. По просьбе Глеба она пришила к нему кожаный лоскут с петлей и застежку из осколка раковины - больше всего Глеб боялся потерять драгоценную стрелу.

Миновав кегоры, вышли к побережью. Из-за туч выглянула луна, и на матовой поверхности моря загорелась желтая дорожка. Глеб первым подошел к расселине, откуда начинался спуск к воде, и остановился.

– Что там?
– шепотом спросил Коста.

– Камни... Видишь?

Глебу показалось, что они перепутали место - вблизи берега из-под воды торчали камни, которых раньше не было. Но Коста сразу сообразил, в чем дело.

– Отлив!

Море медленно отодвигалось от берега, словно кто-то тянул его на себя, как огромное шелковое одеяло. Покрытая лунными блестками поверхность слабо колыхалась, из-под нее выступали все новые и новые рифы, протыкая ее острыми черными зубцами.