Земля туманов
Шрифт:
– А может, он надзиратель? – предположил кто-то.
Толпа утихла, тяжело дыша; на Оскара смотрели десятки злых глаз.
Шрам, а это был именно он, оттолкнул заступника и разразился таким потоком ругательств и богохульств, весь урожай которых вряд ли целиком мог уместиться в тюремном трюме.
– Какого хрена вы там разорались?! – послышался строгий голос сверху. – Кто-то хочет сесть на весла или ждет, когда его протянут под килем? [68]
– С радостью буду грести, чем гнить в этой зловонной жопе! – ответил ему Шрам.
68
Протянуть под килем (под дном) корабля – вид наказания особо провинившегося матроса. Брали длинную веревку, протягивали ее под килем и вытягивали с другой стороны, как бы опоясывая корабль. Затем за один конец привязывали наказуемого
И он отчасти был прав. При том, что гребцы галеры являлись рабами, зачастую их положение было существенно лучше, чем у тех заключенных, кто находился в трюмной тюрьме. Гребцы попадали в особую категорию каторжников, так как капитаны галер были лично заинтересованы в их сравнительном благополучии. Нередко от прилежной работы гребцов напрямую зависела жизнь их владельца во время выхода в море и, тем более, в абордажном бою. Гребцам иногда, во время стоянки, даже выдавали хлеб, смоченный в крепком вине, дабы они, захмелев, могли хоть как-то отвлечься от мрачных мыслей.
Бочка, в которой сидел Оскар, стояла у наклонного трапа [69] . Он глянул вверх – недоброжелательное красное лицо, обрамленное пышными рыжими бакенбардами, появилось в рамке люка.
– Когда нам пожрать принесут?! – раздался разноголосый хор из трюма.
– Какого черта вы разорались? – снова повторил вопрос надзиратель. – Закругляйтесь! Скоро вас покормят. Ждите!
– До вечера ждать? – крикнул Шрам. – Поторопитесь! Иначе мы сожрем того, кто сидит в бочке!
69
Трап – всякая лестница на судне.
– Тишина, я сказал! – рявкнул надзиратель.
– Все будет в порядке! – ответил ему Оскар.
– Не забывайте об этом! – удовлетворенно напомнил надзиратель и тут же пригрозил: – Клянусь богом, если тотчас не заткнетесь и не прекратите беспорядки, я захлопну крышку люка на целый час и задраю барашки! Будете задницами дышать, как клещи! Ясно!?
Лицо надзирателя исчезло, он удалился, оставив узников поразмышлять над предупреждением.
– Боже, помоги нам, если он это сделает… – опасливо покосился наверх чахоточный каторжанин и перекрестился.
– Заткнись, доходяга, ты все одно скоро сдохнешь и пойдешь на корм акулам. – Шрам вспотел от негодования, глаза его налились кровью, он не израсходовал запас своего гнева, но присел и замолкнул.
Оскару было очень страшно оказаться среди такого количества невольников. Они его пугали. Мысли их точно спрятаны за изнанку сознания, до них не так просто дойти обычным разумом. Вокруг царила неописуемая толчея изнуренных, измученных людей. Если Оскар и находил сейчас хоть что-то приятное в этих грустных обстоятельствах, так именно то, что он был отделен решеткой от всех этих людей, что он находился ближе всех к люку и трапу, ведущему на палубу. Однако гнетущее беспокойство не покидало его ни на секунду. Угнетали не сами невольники, а их страх и ненависть друг к другу, которые он ощущал даже кожей. Куда ни посмотри – всюду хмурые лица. И темы разговоров у них были две: вода и еда.
В трюме шла постоянная омерзительная схватка за питьевую воду, еду и освободившееся место. Как только на борт «Горгоны» погрузили невольников, в трюме было так тесно, что те стояли, едва ли не наступая друг другу на ноги. Потом людей заметно поубавилось. Вероятно, когда-то в трюме были скамейки, называемые здесь «банками», или другие сидячие места, но их давно убрали, чтобы вместить побольше «пассажиров».
Тех, кто слаб и сильно истощен, определяли сразу, так как и одного взгляда было достаточно, чтобы сделать вывод: долго тот не протянет. Как только кто-то из них умирал, то ряды людей сдвигались, заполняя образовавшуюся пустоту и буквально затаптывая несчастного. Надсмотрщики забирали трупы каждое утро, чтобы предать их морю, однако в воздухе витал смрад разложения тел – плотный, как пудинг, хоть ножом режь – смешанный с запахами стоялой воды, дерьма, спермы, крови и мочи, хлюпающих под деревянным настилом.
Оскар сделал глубокий вдох и почувствовал, что ему просто не хватает воздуха.
«Господи, ну когда же это все закончится? – мысленно простонал он. – Этим людям даже свобода не нужна. Они уже свыклись с мыслью, что умрут в рабстве. Нет! Я не такой! Я обязательно отсюда выберусь!»
Однако чем больше Оскар задумывался о свободе, тем абсурдней казалась ему эта мысль. Почему люди воскресили рабство? Зачем повернули время вспять? Ведь не так давно рабство представлялось человечеству чем-то необыкновенным
Мысли Оскара прервал скрежет петель – люк над головой открылся и в него начали опускать при помощи дифференциального ворота [70] огромную бадью, в которой плескалась вонючая рыбная похлебка с овощами. Когда она коснулась настила, по трапу спустились кок с двумя помощниками, а также четыре надзирателя с мешками, в которых гремела алюминиевая посуда. Затем опустилась сеть с бочонками питьевой воды и мешками с хлебом.
Фрегат [71] гладко скользил по волнам в почти полной тишине. Слышны были лишь журчание воды, рассекаемой корпусом, да мерное поскрипывание покачивающихся на ветру рангоута [72] и бесчисленных блоков.
70
Дифференциальный ворот – простейший механизм. Представляет собой два колеса, соединенные вместе и вращающиеся вокруг одной оси. Колеса при этом обязательно разного диаметра (что и составляет «different» – различие), при вращении большего колеса (ворота) на окружности меньшего колеса усилие возрастает (а скорость уменьшается) пропорционально отношению диаметров колес.
71
Фрегат – военный трехмачтовый корабль с полным парусным вооружением с одной или двумя (открытой и закрытой) орудийными палубами.
72
Рангоут – общее название всех деревянных приспособлений для несения парусов.
Капитан Дикий Джек, сцепив у живота руки в замок, молча наблюдал за морем, удовлетворенно отмечая про себя, что корпус корабля отлично взаимодействует с волнами, а паруса – с ветром. До его ушей невольно доносилась беззлобная, но громкая ругань, периодически раздававшаяся на камбузе.
Проныра, месяц тому назад заменивший кока, погибшего при абордаже [73] , бранил своего помощника за нерасторопность, и его пронзительный, словно идущий из утробы голос начинал раздражать Джека. «Черт, если кок не прекратит злословить, я прикажу его высечь и заставлю зубрить китайские глаголы после отбоя», – решил он, невольно принюхиваясь к ароматам.
73
Абордаж – сближение, сцепка и последующий штурм атакуемого корабля, с переходом штурмовой группы атакующего корабля на осаждаемый, где оба экипажа сходятся в рукопашной схватке с использованием холодного и огнестрельного оружия. При штурме осаждаемого корабля, в штурмовую группу атакующего корабля зачастую входят все члены его экипажа, вплоть до кока и доктора, если таковой имеется.
Рагу по-флотски аппетитно щекотало ноздри моряков запахами мяса с картофелем и тертыми сухарями, жареного лука и специй. Сегодня был день рождения Дикого Джека, и новый кок, который и сам любил вкусно поесть, старался вовсю, чтобы угодить капитану и команде. Уже битый час вся команда «Морского зайца» глотала слюнки и с нетерпением ждала, когда начнут свистать на праздничную трапезу, к которой прилагался отличный ром из личных запасов капитана.
Несмотря на крепчавший ветерок, нашептывающий о прохладе, стояла невыносимая жара и влажность, свойственная этим широтам. От лучей солнца в швах палубы плавился пек [74] , с деталей рангоута капала смола, а из-под краски выступала камедь, лениво стекавшая по бортам корабля. Жара медленно добиралась до самых глубин фрегата. Даже время, казалось, начало идти утомительно долго.
74
Пек – остаток от перегонки каменноугольного, торфяного дегтя, а также нефтяной смолы. Используется для изготовления замазок. Он не электропроводен, под постоянной нагрузкой пластичен, нерастворим в воде и устойчив к кислотам. Вязкость пека в миллиарды раз больше, чем у воды. Если его поместить его нагретый образец в воронку, то капля пека упадет с промежутком от 7 до 13 лет.