Земля заката

Доронин Алексей Алексеевич

И вот показался Ярл и сразу заговорил по-норвежски, Младший понял от силы одно слово из десяти, но смысл уловил, да и боцман потом перевёл.

Капитан Рагнар Халворсен метал молнии, как Тор.

– Вы уже знаете, что произошло. Среди нас всё время была крыса! Мы делили с ним стол, а он нас обворовал. Мы считали его другом, а он оказался мерзавцем. Теперь ему на этом море больше не быть. Не только на этом корабле. Я не отдам его Легиону, если он мне попадется. Я отдам его рыбам, причем кусками. Я всё сказал. Экипаж, разойтись.

Капитан поднял

кулак, будто собирался стукнуть по рейлингу от злости, но сдержался. На этом собрание было закончено.

Погоню посылать смысла не было, и отплытие не стали откладывать. Случившееся посчитали дурным знаком.

Переполох, вызванный кражей со взломом, вышел страшный и длился целую неделю. Вся команда стояла на ушах. Обыскивали каюты. Допрашивали всех, в том числе перекрестно. Начальство подозревало, что Младший что-то знает. В такие моменты английский Данилова портился, и говорить с ним было очень трудно. Поэтому допрос вёл боцман. Младший понимал, что он не сильно навредит бывшему бригадиру, если всё расскажет, как есть. Но изложил полуправду. «Видел его издалека, молдаванин пошел в другую сторону и больше я его не встречал».

Он умел косить под дурачка, так что боцман, а затем и капитан махнули рукой.

Но через день Борис Николаевич вызвал его для разговора один на один, и пришлось рассказать честно, подробно. Боцман сказал, что он и так в курсе, но капитану об этом знать необязательно. Как говорили, Скаро не тронул всех монет и ценностей, а взял только то, что считал «недоплатой» себе. Но команде придётся возмещать эти деньги фирме.

Получилось понемногу на каждого, но неприятно. Бывшего товарища многие были бы рады сварить в кипятке или протащить на веревке под килем. Ведь Скараоско явно давно решил их покинуть. И никому не проговорился. Но вскоре всё успокоилось. Жизнь на борту вернулась в рабочее русло, будто и не было на нем румыно-молдавского хвастуна и буяна.

И снова была рыба, рыба, рыба, рыба, рыба, рыба, рыба… и еще раз рыба.

Шторма. Качка. Вахты. И снова рыба, рыба, рыба.

Погрузка рыбы, переработка рыбы, разгрузка рыбы… А еще рыба в супе и рыба вареная с лапшой.

Но Александр знал, что это скоро кончится, так проще было мириться.

Теперь бригадиром их звена стал немногословный Финн.

И если как товарищ он был нормальный и готовый всегда помочь, то как босс оказался очень требовательный, дотошный к любым мелочам, которых Скаро не замечал – вроде плохо убранного рабочего места или небольших дефектов на рыбе. Младший, конечно, мысленно взвыл, но терпел. Куда деваться.

Зато к их бригаде присоединился уже окончательно Шаман. Он не очень ладил с техникой, но от северянина этого и не требовали. А вот в рыбе он наоборот понимал даже больше, чем норвежцы. И просто обладал большой смекалкой.

Младший опасался, что теперь, когда поручившийся за пленного молдаванин сбежал – не будет ли у ненца проблем? Но нет. Говорят, тот поклялся капитану какой-то страшной клятвой, и этого хватило.

Шамана держали, так

как он не только был хорош в драке, но и работал за троих.

Саша проплавал ещё месяц. Ничего особо интересного не случилось. И слава богу.

По побережьям Скандинавии жизнь теплилась, кроме самого севера, где была ледяная пустыня. А вот вдали от берега в центральной части полуострова места были уже в основном полудикие.

Английский понимали многие, но это был совсем не тот английский, который он учил с дедом по учебникам… На новом английском вряд ли можно написать философский трактат. Но объяснить чужаку, сколько надо заплатить за комнату и койку, а сколько за обед – можно вполне.

Впрочем, как и русский пустошей России был не похож на русский Пушкина.

В диких местах не останавливались. Так и не суждено было Саше пособирать здесь лут, как он надеялся. По берегам всё вычищено или занято, а в глушь они не рискнут забираться. Поэтому пришлось пока забыть про романтику и целиком уйти в рутинный труд.

В Гамбург они шли потому, что по слухам, там в конце этого сезона предлагали самую выгодную цену за рыбу.

Причем везти надо в сам Гамбург, к которому можно было доплыть, только спустившись вниз по Эльбе из Северного моря.

Можно было, конечно, выгрузить всё в городках Киль или Любек, с выходом на Балтику, но это было не так выгодно. Там перекупы скупили бы по дешёвке, и сами наварились бы на перепродаже.

В общем, надо было обогнуть Данию. Раньше через неё был прорыт канал, но теперь он засорен, завален и непроходим. Но даже с учетом крюка в тысячу с лишним миль поход обещал быть выгодным. А ещё после продажи улова они смогут или в самом Гамбурге, или в Киле встать в док на основательный ремонт, подешевле чем у шведов, и корабль продлит свой срок службы.

Младший голову себе этой экономикой не забивал, хотя иногда записывал в блокнот, просто для пухлости. Может, когда-то его «Хождения за три моря» будут кому-то интересны. Если он снова не потеряет записи в очередном пожарище.

Саша просто радовался такому совпадению. Гамбург ему и был нужен. Откладывать нельзя. Неизвестно, когда он ещё сможет тут побывать.

А когда до Гамбурга оставалась неделя – он честно рассказал всё боцману Борису Николаевичу.

– Зря, – покачал головой, не выпуская трубки из зубов, боцман. – Зря. Где еще такую работу найдешь?

– Просто хочу попробовать себя в другом. А тут большой город. Не пропаду.

– Да что ты умеешь? – не унимался Николаич. – Быть моряком – это всегда иметь кусок хлеба! Ну… или рыбы. И не обязательно сюрстреминга. Давай, продлевай контракт. Наше судно уже старое. Чинить его всё труднее. Но капитан уже накопил «тарелок», чтоб купить потом на верфи в Ландскруне посудину поменьше – хороший сейнер после капремонта. А может, два или три. Целый флот! Повысишь свою квалификацию. Когда-нибудь дорастешь если не до меня, то до старшего матроса.