Земля Жар-птицы. Краса былой России

Масси Сюзанна

Елена Молоховец дает в своей книге множество полезных советов, объясняя, например, что, используя овощные кухонные отходы, можно вырастить двух маленьких поросят. (Поскольку многие россияне, в том числе и жители Москвы, держали коров и других домашних животных до конца девятнадцатого века, это был полезный совет и для городских жителей.) Она сообщает, что рисовый отвар можно употреблять для смягчения кожи рук, а хорошо промытые и высушенные телячьи желудки — для длительного хранения сыра, и что кровь забитых животных служит прекрасным удобрением для фруктовых деревьев. Автор объясняет, как красить яйца к Пасхе (заверните каждое яйцо в тряпочки цветного шелка или льняной ткани либо положите в воду луковую шелуху и затем сварите яйца) и приводит цены специальных красок для пасхальных яиц (золотая и серебряная —

две копейки). Она также объясняет, как накрывать на стол в различных случаях, помещает в книге тщательно выполненные рисунки всевозможных кулинарных приспособлений и даже планы квартир и домов. Автор советует: «в любом жилище должна быть комната для молитвы» и «очень важно, чтобы каждый член семейства имел свой угол, отдельный и спокойный».

В 1911 году, когда Елене Ивановне исполнилось восемьдесят лет, было опубликовано «золотое» юбилейное издание ее книги. Все ведущие русские газеты поместили редакционные статьи, в которых выразили похвалу ее труду. В пространное предисловие к юбилейному изданию включены поздравления, поступившие изо всех уголков страны. В нем, помимо прочего, утверждается: «Не много найдется книг на русском языке, выпущенных таким большим тиражом. В России нет уголка, где бы не было этой книги. Нет семьи, которая не имела бы ее в своем личном пользовании». Популярность кулинарных рецептов и советов Елены Молоховец оставалась неизменной, и одно из свидетельств тому — тираж издания 1914 года в 280 000 экземпляров.

Даже в конце девятнадцатого века большая часть россиян проживала в селах, деревнях и небольших городках. В 1897 году насчитывалось лишь восемнадцать городов с населением, превышающим 100 000 человек, и в основном они располагались на торговых путях или на границе с другими странами. Москва была единственным большим городом в сердце государства, а пять сотен деревень и городков имели от 1000 до 10 000 жителей.

На улицах этих небольших городов можно было встретить все типы, так ярко описанные Гоголем и Тургеневым — государственных служащих в подпиравших щеки высоких воротничках и зеленых цилиндрах, мировых судей, немногих представителей золотой молодежи, неумело копировавших западные обычаи, крестьянок, повязанных яркими цветастыми платками, и мужиков в лаптях. Когда по улице проходил священник, многие кланялись ему, а купцы Гостиного двора, проводившие время за картами и разговорами, снимали картузы. Неподалеку, у захудалого барского дома сидел сложа руки обедневший дворянин, полагаясь на судьбу и ожидая лучших времен. Эти типы были так хорошо известны читателям, что когда Николай I объезжал провинцию, на вопрос, не желает ли он ознакомиться с бытом местных учреждений, Царь ответил отрицательно, якобы сказав: «Нет, в этом нет никакой необходимости. Я читал Гоголя».

В этих маленьких захолустных городках американцы нашли бы нечто, напоминающее грубоватые нравы своего Старого Запада. Виктор Тиссо, путешествовавший по России в 1893 году, записал правила, которые были разосланы по почте вновь создаваемым клубом в провинциальном Чернигове. В них, между прочим, содержались следующие пункты:

1. Запрещается входить в клуб в грязных сапогах. В случае плохой погоды, когда на улицах грязно, все члены клуба должны носить галоши, чтобы не пачкать пол.

2. Исполнение канкана во время кадрили запрещено, как и любое нарушение правил приличия.

3. Строго запрещается пить больше, чем позволяют рамки благопристойности, что в наше время случается нередко; если это произойдет, то буфетчик клуба, отпустивший спиртное, будет оштрафован на три рубля за каждого перепившего, а деньги, составляющие сумму штрафа, будут направлены на создание библиотеки.

4. Запрещаются драки во время карточной игры. При игре в бильярд не разрешается бить партнера кием. Иначе нарушитель будет оштрафован на 40 копеек в пользу письмоводителя клуба.

Павел Федотов (1815–1852), русский художник «золотого» пушкинского века, одним из первых среди своих собратьев обратился к изображению провинциальной жизни. Федотов родился в Подмосковье и вырос в небольшом городке. Он избрал военную карьеру и, служа офицером, до тридцати лет не брал в руки

кисть. Некоторое время Федотов обучался рисованию в Санкт-Петербургской Академии художеств, однако, на его становление как художника в большей степени оказали влияние работы голландских живописцев из коллекции Эрмитажа, которые Павел внимательно изучал. Федотов был очарован сюжетами голландских картин, изображением на этих полотнах одежды и деталей обстановки. Его живописные произведения, скрытые сатиры на провинциальные манеры представителей нарождавшегося среднего сословия, обладают такой же остротой, как и повести Гоголя. В «Сватовстве майора» художник показывает радостное волнение в семье богатого провинциального купца в тот момент, когда в дом приходит свататься обедневший дворянин средних лет. Здесь и разряженная мамаша, в возбуждении убеждающая свою дочь постараться произвести благоприятное впечатление, и отец в традиционном сюртуке, наблюдающий за происходящим с явным замешательством. Картины Федотова были первыми, отразившими критический взгляд на русскую жизнь. Такая позиция стала более характерной для общественной жизни 1860-х годов, и работы Федотова существенно повлияли на творчество художников-реалистов последней четверти девятнадцатого столетия, называвших себя «передвижниками».

Средоточием жизни провинциального города всегда была рыночная площадь, заваленная товарами, которые привозили крестьяне. Красочные ярмарки и базары с участием цыган, бродячих актеров и танцующих медведей регулярно проводились в городках и селах по всей стране.

В Европе такие ярмарки прекратили свое существование в средние века, в России они были широко распространены вплоть до самой революции. Они устраивались во многих российских городах. Некоторые ярмарки были специализированными, на них продавались изделия крестьян или ремесленников из определенных районов; в целом по России каждый год устраивалось по нескольку тысяч ярмарок — средних и малых. Только в конце девятнадцатого века с появлением железных дорог значение таких ярмарок стало падать.

Самой значительной из всех ярмарок, самой крупной в Европе, и, видимо, даже во всем мире, была Нижегородская, которая проводилась ежегодно с 15 июля по 10 сентября. Нижний Новгород расположен к юго-востоку от Москвы в одном из богатейших сельскохозяйственных районов России, в месте слияния двух крупных рек, при впадении Оки в Волгу. Поэтому товары было легко привозить туда водным путем, и ярмарки устраивались по соседству с Нижним Новгородом начиная с середины четырнадцатого столетия. В девятнадцатом веке товары из Европы и западной части России доставлялись на ярмарку по железной дороге, а с востока — по старым торговым путям на санях, баржах и караванами.

Нижегородская ярмарка была одной из самых впечатляющих достопримечательностей дореволюционной России, головокружительным калейдоскопом зрелищ, звуков и человеческих типов, который Мусоргский изобразил в своем фортепьянном цикле «Ярмарка в Нижнем». Миллионы крестьян и купцов из Европы и Азии съезжались на эту колоссальную ярмарку. Некоторым жителям Азии приходилось тратить целый год, чтобы добраться до ярмарки и вернуться домой. За два месяца ярмарки население города возрастало с 40 до 200 тысяч человек; ежедневный приток гостей можно было оценить по количеству проданного хлеба. Товары на сумму, эквивалентную 200 миллионам долларов, продавались или обменивались в течение шести недель, и эта ярмарка устанавливала цены товаров по всей Империи. Даже в 1914 году во время двух летних месяцев Нижегородская ярмарка привлекла более 400 000 посетителей.

Среди гостей Нижнего Новгорода в 1872 году была предприимчивая американка Эдна Дин Проктор, которая оставила подробный и чрезвычайно живой рассказ о своем посещении легендарной ярмарки: «Со станции мы сразу поехали в гостиницу «Россия»… Первый этаж распахнут на улицу, ко входам прибывают целые вереницы самых разнообразных экипажей и, высадив седоков, тут же отъезжают. На следующем этаже — большие обеденные залы, в которых можно увидеть все мыслимые и немыслимые костюмы и услышать речь на всех европейских языках… Резервуары с проточной водой, окаймленные кустиками папоротника и живыми цветами, кишат знаменитой волжской стерлядью, которая до поры резвится, но в любую минуту может быть выловлена и подана к столу гурмана…