Земля Жар-птицы. Краса былой России
Шрифт:
Выйдя из дверей отеля, мы наняли дрожки, так как до Ярмарки километра два. Улицы были заполнены пешеходами, экипажами, подводами, телегами и повозками всех сортов, снующими взад-вперед. По мере того, как мы спускались по склону холма к мосту через Оку, толпа все уплотнялась, так что нам было все труднее продвигаться вперед. Казаки, служившие в конной полиции, со сверкающими взорами, на горячих конях, слившись с ними подобно кентаврам, гарцевали по мосту; а кругом — странные костюмы и наречия, слепящая пыль, которую ветер швырял в лицо, гомон, доносящийся с лодок на реке. Мы начинали постигать, что это такое — Ярмарка в Нижнем».
Причалы вдоль Оки, протянувшиеся на многие километры, были забиты горами железа, тюками с хлопком, ящиками с чаем, а на реке стояло так много разнообразных судов, что они казались продолжением города. На всем водном пространстве, насколько хватало взгляда,
Базар с прилегающей к нему территорией представлял собой целый город из камня, специально построенный для проведения ярмарок после пожара 1824 года в болотистой местности. Он был с трех сторон окружен каналами, а с четвертой к базару примыкала открытая площадь, на которой располагались дома губернатора и других крупных чиновников. Двенадцать длинных проспектов пересекались с улицами, разделяя территорию ярмарки на кварталы, в которых находились пять-шесть сотен магазинов. По обеим сторонам проходов прогуливались толпы народа, останавливаясь, чтобы поглазеть на жонглеров или послушать музыкантов; здесь же сновали продавцы сладких напитков, шербета и всякой мелочи, расхваливая свои товары. Эту центральную территорию облепляли со всех сторон тысячи сооружений из кирпича, дерева и даже желтых, зеленых и красных циновок, в которых располагалось до шести тысяч лавок.
Все живое на базаре жужжало и копошилось, напоминая человеческий улей. Целые ряды ресторанов и дешевых гостиниц на многих улицах были заполнены людьми. Мужчины, женщины и дети толпились у бочек с соленьями и маринадами, сидели на лавках и лузгали семечки, жевали фрукты, грызли орехи, ели пряники и сушеную рыбу, запивая все это квасом. Повсюду продавались арбузы. Они лежали горами на причалах и телегах, и казалось, что каждый человек, будь то мужчина, женщина или ребенок, и в городе, и на ярмарке без передышки лакомился мякотью этого сочного красного плода. Пар, вырывавшийся из самоваров, которые разносили торговцы чаем, клубился в воздухе, цирюльники брили головы прямо под открытым небом, и повсюду на крышах и деревьях взмахивали крыльями и ворковали голуби, которых не разрешалось убивать.
Ярмарка была заполнена народом. Там можно было приобрести штучные товары из Англии и Франции, духи из Константинополя. Госпожа Проктор писала: «Обогнув губернаторский дом, мы вошли на базар и сначала попали в ряды, где продавались одежда и украшения. Русские с Урала торговали здесь различными камнерезными изделиями, изготовленными на фабрике Екатеринбурга или местными ремесленниками в свободное от работы время на домашних станках; броши, пуговицы и печатки из великолепного малахита, этого яркого камня с прожилками, образующими таинственные узоры, что делало его в древности излюбленным амулетом; кристаллы аметиста насыщенного сиреневого цвета, соперничающего по красоте с богатством колористической гаммы виноградных вин; аквамарины, переливающиеся всеми красками лазурного моря в тени или на солнце; россыпи топазов всех оттенков от бледно-желтого до оранжево-коричневого и бусины розоватого или чисто белого горного хрусталя в виде ограненных шариков для ожерелья или вплавленные в печатки с 12 гранями, на каждой стороне которых был изображен один из знаков зодиака, и самые редкие вещицы — пресс-папье с основаниями из яшмы, на которых красуются полудрагоценные камни Сибири, превращенные искусной обработкой в листья и плоды.
Тут же купцы из Хорезма и Бухары, продающие украшения и тонкие брусочки лазурита и бирюзы, и прибалтийские немцы с янтарем, который охотно покупают китайцы, чтобы возжигать его как душистый ладан при обращении к богам. Тут и персы с южного берега Каспийского моря, демонстрирующие ковры и шали, в том числе кашемировые. Это красивые чернобородые мужчины в длинных восточных халатах из вытканного ими самими шелка, украшенных позолоченными поясами, свободно разговаривающие с иностранцами по-французски.
Далее люди, представляющие все народности от Нижнего Новгорода до Атлантики с разнообразными тканями и мелкими поделками
Но более всего на ярмарке товаров из России. Здесь в изобилии выставлены груды шелка, атласа и ситцевых тканей из Москвы, часть из них вытканы золотыми и серебряными нитями, чтобы удовлетворить спрос восточного рынка. Здесь и кипы набивных тканей яркой расцветки для тех же покупателей, изящные изделия из серебра и кожи, ножи и холодное оружие из Тулы и целые склады самоваров». Крестьяне, по словам американской путешественницы, предпочли бы ходить босыми, чем жить без самовара, и нет семьи настолько бедной, чтобы обходиться без него; более 72 000 самоваров ежегодно продавались в Нижнем. В сундучном ряду стояли целые штабеля деревянных сундуков, окованных медными или железными полосами, окрашенных в малиновый, зеленый или синий цвета и разрисованных фруктами, цветами и странными существами на персидский или арабский манер. Были лавки со множеством картинок и портретов царя, стопы ящиков со свекольным сахаром из центральной России и длинные ряды с бочонками, наполненными осетровой икрой с Волги, Камы и реки Урал. Покупателей мехов особенно привлекали просторные магазины, в которых продавали шкуры, от волчьих, ценой в несколько копеек, медвежьих и тигровых, «прекрасно выделанных и невероятно дешевых», до отменных серебристых шкурок соболей. Неподалеку торговали войлоком, и тонким, и плотным для изготовления шапок, шерстяными одеялами и валенками, и половичками из сибирской шерсти, которые клали поверх дорогих ковров или стелили в сани.
Многие из купцов, по словам госпожи Проктор, ранее были крепостными, и хотя в те времена по закону они могли взять кредит на сумму не более пяти рублей, порядочность купцов была столь известна, что лишь под одно честное слово им ежегодно доверяли огромные суммы. «А теперь, — писала госпожа Проктор, — они торгуют на свой страх и риск, не платя дань никакому хозяину. Некоторые из купцов имеют благородный облик и незаурядные деловые качества, так что они вполне могли бы занимать высокое положение в любом торговом центре мира.»
Самой важной статьей торговли в Нижнем был чай. Из пятнадцати миллионов фунтов чая высшего сорта, поступавшего в Россию из Китая через Кяхту, часть направлялась прямо в Москву, но в основном этот чай поставлялся на Нижегородскую ярмарку, откуда уже попадал во все уголки Империи.
В китайском квартале базара, в домиках, выкрашенных в желтый цвет и разрисованных китайскими иероглифами, с выступающими крышами, на углах которых висели колокольчики, располагались магазины крупных торговцев чаем. Там можно было попробовать редкие сорта чая, упакованного в бумагу, затем в фольгу, уложенного в деревянные ящички и, наконец, — в воловью шкуру. Взяв длинный стальной щуп с продолговатым желобком и острым концом, торговец пробуравливал им отверстие в ящичке и вынимал этот щуп со щепоткой чая, который покупатель разминал в своих пальцах, нюхал или жевал. В складах с чаем, выстроившихся вдоль причалов, громоздились тысячи подобных кожаных упаковок, каждая около 18 квадратных дециметров. Их ценное содержимое в течение восемнадцати месяцев путешествовало от Кяхты, удаленной на шесть тысяч километров. Прочно закрепленные, они доставлялись на верблюдах, баржах и на санях, сначала в Пермь, а оттуда вниз по Каме и затем вверх по Волге в Нижний. В этих складах был чай, специально предназначенный для мусульман, киргизов и калмыков, а также огромное количества чая тех сортов, которые предпочитали в России. «Здесь были разные сорта отборного черного чая, выращенного на севере Китая и сохранившего свои вкусовые качества; почти бесцветный во время сбора, но отличающийся тонким вкусом и превосходным букетом, этот чай будоражил кровь, как вино, — замечала госпожа Проктор. — Продавали и ревень, который Китай ежегодно в огромных количествах (до 250 тонн) вывозит через Кяхту, шелк в странных тюках и халаты яркой расцветки».
Под навесами, протянувшимися почти на полтора километра вдоль реки, и прямо на песчаном берегу лежали груды железа из Сибири, второго по значимости товара, продававшегося на ярмарке. Железо было рассортировано в зависимости от вида; отдельно хранились болванки, листы, рельсы, котлы для кочевников, домашний инструмент и кухонные принадлежности для крестьянского хозяйства. По берегам реки располагались склады, заполненные хлопком, ветошью для изготовления бумаги, шкурками степных грызунов и зерном с плодородных полей юга. Чуть поодаль огромное пространство было занято бревнами, которые сплавляли в Нижний в плотах или доставляли на баржах, а у самой воды, прямо на земле или на лодках, в ожидании разгрузки, были свалены тонны вяленой рыбы с Каспия и Нижней Волги, «основная еда бедняков во время религиозных постов, которые занимают треть года.»