Земля
Шрифт:
Кэгутянь говорила обо всем этом с видом человека, сулящего своему ближнему золотые горы. Она уверяла, что доводится «жениху» какой-то дальней родственницей, но по всему было видно: ей в случае удачного сватовства обещан жирный кусок.
Когда Кэгутянь впервые заговорила о замужестве, Сун Ок не сочла даже нужным отвечать старухе, а только посмеивалась про себя: уж если бы она решила всю жизнь быть содержанкой, так осталась бы лучше с Юн Сан Ером… А тут — вон что ей предлагают: идти в содержанки к другому! Молчала б уж Кэгутянь, не говорила бы ей таких глупостей… Впрочем, она только этим и живет.
Муж Кэгутянь торговал лекарствами. А его старая безобразная жена
Вспомнив о разговоре с Кэгутянь, Сун Ок задумалась. Кто бы мог предположить, что она встретится с тем самым Куак Ба Ви, о котором Сун Ок впервые услышала от старухи.
Вот и в деревне Бэлмаыр был образован сельский народный комитет.
Помещик Ко Бен Сан не мог понять, что пришло другое время. Он мерил все на старый аршин и не хотел мириться с новым положением. Он сидел у себя в доме и, в бессильной злобе кривя губы, угрожая кому-то, рычал:
— Бездельники! Что могут сделать путного эти людишки? Что может значить сельский комитет? Ровно ничего! Пустое слово! Они не хотят считаться с самыми достойными людьми деревни… Подождите, придет время, и мы еще посмотрим, что вы запоете.
После того как в городе состоялась мощная крестьянская демонстрация, Ко Бен Сан целый день не мог найти себе места. Растерянный, встревоженный, он заглянул вечерком к соседнему помещику Тю Тхэ Ро. Но и сосед не мог сказать Ко Бен Сану ничего утешительного.
Ко Бен Сан владел в деревне десятками тысяч пхёнов рисовых и других полей. Кроме того, у него и в других деревнях имелись большие земельные участки, которые он сдавал в аренду. И вот эту землю у него отнимают! Забыв былую вражду к соседу, Ко Бен Сан горько жаловался.
— Если и дальше так будет, то я прямо не знаю, что и делать. Как можно прожить с такой большой семьей одним тем, что дает земля при моей усадьбе, которая у меня еще осталась? — говорил Ко Бен Сан голосом умирающего. — У вас-то дела не так уж плохи. Получше моих… У вас около усадьбы много земли; она за вами и останется. А у меня почти вся земля находится в окрестных районах, и я сдавал ее в аренду. И если у меня все это отнимут, что же со мной будет?
Тю Тхэ Ро тоже потерял немало земли. Но сейчас, слушая Ко Бен Сана, он злорадно усмехался, про себя: ему доставляла утешение мысль, что сосед его потерял земли больше, чем он.
— О таких, как Сон Чхам Бон, который живет в городе, и говорить нечего! — продолжал Ко Бен Сан. — Ведь недаром сказано: какой палец ни укуси — все равно больно… С каким трудом досталась ему эта земля! Эх! — Ко Бен Сан горько вздохнул. — Тут и сказать нечего!.. Когда сравниваешь его положение со своим, поневоле начинаешь думать, что дела наши не так уж печальны, иного выхода ведь нет… Правду говорят, что Сон Чхам Бон вслед за старшим сыном собирается перемахнуть на Юг?
— Да, поговаривают…
В недавнем прошлом Ко Бен Сан немало выручал от земли, сдаваемой им в аренду. Крупорушка его пропускала за весну и осень огромное количество зерна. И все-таки он всегда плакался перед людьми; все ему казалось мало… Недаром он по всей окрестности прослыл последним скрягой.
Рядом с кухней у него был устроен громадный подземный лабиринт, где находились склады для хранения риса. Таких складов было у Ко Бен Сана три или четыре; и каждый раз, когда ему нужно было взять оттуда зерно, он приносил лестницу и сам спускался по ней за рисом. С каждым годом у него накапливалось все больше риса. Тайком от соседей он продавал его людям
Жителям уезда памятен был такой случай. Несколько лет назад, когда стопка водки стоила пять фун [13] , Ко Бен Сан собрался со своими друзьями в трактирчик. Все пили водку, и Ко Бен Сану тоже захотелось пропустить рюмку-другую. Но пить одному было как-то совестно, а угостить приятелей скупость не позволяла. Повздыхав, покряхтев, он после тяжких раздумий предложил приятелям:
— Эх, давайте-ка соберем по пять фун да выпьем по рюмке водки!..
С тех пор его прозвали «Сборщиком пяти фун».
13
Фуна — мелкая монета, равная одной копейке.
Кроме помещиков, все население Кореи восторженно приветствовало закон о земельной реформе. Ее благотворные результаты испытали на себе прежде всего бедные крестьяне.
Сельский народный комитет, вымерив и установив общее количество земли, распределил ее по количеству членов семей между безземельными и малоземельными крестьянами.
Пак Чем Ди, кроме суходольной земли, которую он прежде арендовал у Сон Чхам Бона, получил еще семь мадиги [14] рисового поля.
14
Мадиги — площадь поля, на которой можно засеять около 16 килограммов зерна.
— Есть ли на свете люди счастливее нас! — говорил Пак Чем Ди. — Вот возьмите хотя бы Куак Ба Ви. У него не было ни крова, ни земли. А теперь этому батраку выделили участок из земель его хозяина. А сколько таких крестьян в Корее!
Вечером в доме Пак Чем Ди собрались его сыновья — Дон Су и Дон Ун — и дочь Кан Нани. Настроение у всех было чудесное. Дон Ун, заложив руки за голову и глядя в потолок, затянул шуточную песенку, которую они всегда певали на досуге.
— Вот и мы получили землю! — певуче заговорила своим звонким голоском Кан Нани. — Если мы хорошо будем обрабатывать свои участки — как мы заживем! Ты ведь охотно займешься рисоводством, Дон Ун?
— Да разве только один он? У меня тоже руки чешутся! — вмешался в разговор старший брат, Дон Су.
— Давайте сегодня же начнем вывозить навоз в поле!
— Подождите, ребята, не торопитесь! Послушаем, что скажет завтра отец!
Безысходная нищета была прежде уделом семьи Пак Чем Ди. Земли своей они не имели; жили в ветхом, покосившемся домишке. Суходольный участок, который можно было за день вспахать сохой, давал им, в лучшем случае, один сем чумизы да десяток маров [15] бобов. Половина урожая уходила на арендную плату. А в годы войны, под видом многочисленных налогов, у них отбирали почти весь урожай. Не видно было конца нищете и лишениям…
15
Мар — мера сыпучих тел, равная 18 литрам.