Земляне против политики
Шрифт:
— У одного из вас с головой произошло нечто неподходящее? Да, что с вашим разумом?
— Приношу извинения, ваша светлость, я начинаю припоминать. У Эдисона отвалилась голова. У него была марсианская депрессия и распад личности... Силы небесные, ну и чепуху я несу!
Премьер шумно выдохнул, отяготив свой ум трудноразрешимой задачей. Если же они решить задачу не могут, найдутся другие специалисты.
— Видит Бог, придётся обратится за помощью к частным детективам.
— Можете не обращаться, милорд, — любезно сообщил наш Джо.
—
— Взгляните на лауданум.
— Вижу. То есть вы имеете в виду, что доктор Хамфри опоил всех нас лауданумом? Иными словами, мы просто заснули? И нам приснился эдисоновский ужас?
Свет истины оказался слишком слепящим, чтобы видеть его. Едва сознание овладело открытием, Хамфри вернулся в ресторан в сопровождении Уилларда.
— Что произошло с мистером Эдисоном? — нетерпеливо спросил Чемберлен.
— Я ничего не видел. Ни единого действия.
— Это ваш лауданум?
— Почему мой?
— Вы же врач. Кстати, касательно этой профессии. Если вы врач, то вы носите в цилиндре стетоскоп. Правильно ли я говорю?
— Где вы видите здесь врача?!
Лорд Солсбери изумлённо, но стараясь чопорно не выражать того, взглянул на доктора Хамфри или, если учесть знаемые им строгости, на цилиндр.
— Ладно, допустим… но, тем не менее, вы носите в цилиндре стетоскоп?
— Не в цилиндре, а в сумке.
Хамфри извлёк из сумки саксофон. Ни один саксофон не уместится в цилиндре, и этот человек прав в местонахождении своего инструмента.
— Что это? — прищурился Георг.
— Стетоскоп.
— Я не знаток м-медицины, но я представлял стетоскоп н-несколько иначе.
— Уиллард, подойдите ко мне!
Уиллард выполнил приказанное, и его патрон приложил раструб саксофона к груди ученика, другой конец вложив в ухо. Своё ухо. Теперь сердцебиение Уилларда ясно свидетельствовало о возбуждённости, чтобы диагностик вынес приговор ученику.
— Судя по сердцебиению, та девица в кэбе выстрелила в вас стрелой Амура и попала в цель. Так я и думал, что не следует давать женщинам оружие.
Уиллард, не уверенный в правильности диагноза, отвлечённо смотрел по сторонам. Взгляд остановился.
— Извольте, но ведь у вас не стетоскоп, а музыкальный инструмент!
— Это и есть музыкальный инструмент. Сейчас я вам это докажу.
Хамфри приложил губы к концу саксофона, и банкетный зал наполнился мелодией, чтобы старые песни нашего повествования уступили место новым.
Эта мелодия заряжала слушателей яркостью и энергичностью, и слушающие словно вернулись в былые годы, когда они ещё не родились. Заряд веселья и оптимизма наполнял их с каждой секундой, и Тесла, будь он американцем, немедленно попал бы в вожделенный Париж. Точёные щёки Аликс наполнились румянцем, наш Джо готов был лишиться монокля, даже орхидея восхищенно подняла лепестки. Исполнение завершилось, и оно навсегда останется в сердцах господ.
Аликс восхищённо ответила, оставаясь в рамках этикета:
— Браво!
— Откуда вы взяли этот волшебный
— Я слышал его в шоу Бенни Хилла. Эта мелодия сопровождала погоню.
— Где вы видели это шоу?
— Во сне. Мне снилось, что у землян есть шоу Бенни Хилла. И это восхитительно! Как вам мелодия? Я предлагаю сделать эту мелодию официальным гимном Соединённых Штатов. И для этого у меня есть все основания! Представьте себе такую картину: американские войска гоняются за нашими врагами, те убегают от них в ускоренном темпе, американцы их вот-вот догонят, демократия торжествует, американцы снова начинают погоню в ускоренном темпе, американцы хлопают друг друга по лысине, и всё это под мелодию из шоу Бенни Хилла!
Тесла впервые за это время слегка улыбнулся.
— Благодарю. Вы так ярко всё обрисовали, что я и сейчас представляю, как американцы бегают друг за другом под мелодию из шоу Бенни Хилла и хлопают друг друга по лысине. У вас талант рассказчика.
— Где вы научились игре на саксофоне? — поинтересовался Берти.
— Я научился этому искусству, когда учился на врача.
— Но где вы учились на врача?
— В Эдинбургском университете.
На Дойла этот ответ произвёл впечатление удивляющее, в первую очередь не тем, что он окончил ту же альма-матер, а тем, до какой степени элементарно объяснялась халтурная практика его бывшего коллеги.
— В Эдинбургском университете? Теперь я понимаю, как вам удалось стать врачом, не зная медицину. Я на личном опыте убедился в допотопности шотландской системы обучения.
— Конечно! Во время учёбы в Эдинбургском университете я посещал больше мюзик-холлы, чем лекции, и диплом я не получил. Но каждый знает, что для того, чтобы стать врачом, диплом далеко не обязателен.
— Но родились вы не в Эдинбурге?
— Я родился в Нью-Йорке. Это в другой стране.
— Д-Д-Доктор Хамфри, нам п-пора переходить к опере, — заметил доктор Уиллард.
— В таком случае проваливайте!
— К-Куда?
— В оперу!
Доктор Хамфри с неохотой встал, угрожая сломать трость, Уиллард подобрал стул, и процессия вышла из банкетного зала. Судьба Эдисона была неизвестна, и была она если не в руках доктора Хамфри, то в руках Божьих, и доктор Хамфри — всего лишь инструмент в руках судьбы его пациентов.
— Мне невозможно представить, как этот человек смог стать врачом, если он только что предпочёл оперу работе, — лорд Солсбери выделил слова глубокомыслием.
— У меня есть весомая версия на этот счёт, — ответил на это замечание Тигр. — Я могу предположить, что он вовсе не врач. Он дирижёр.
— Но вы в ответ на мои вопросы говорили, что он играет на губной гармошке. Следовательно, он не дирижёр.
— Кто же он?
— Я знаю только одно: он не врач. Поверьте, было ещё хуже, если бы мистер Хамфри был дантистом, а у Эдисона заболел бы зуб. В таком невероятном случае мистер Хамфри удалил бы ему все зубы и вставил бы зубы Уилларда.