Земляничная тату

Хендерсон Лорен

– Сэм, хочу еще раз вас поблагодарить. – Кэрол сжала мне руку. – Вы проделали такую работу. Не могу выразить, как мы вам признательны. Правда, Стэнли?

Стэнли так и подскочил. Может, он считал, что если стоять неподвижно, его примут за инсталляцию и благополучно не заметят?

– О да-да, конечно, несомненно, – забормотал он, жалкая тень того живчика, что совсем недавно источал фальшивое обаяние. – Очаровательная девушка, замечательная…

Взгляд Кэрол пощечиной хлестнул по лицу Стэнли, приказывая ему немедленно взять себя в руки.

– А

когда приезжают остальные? – спросила я.

– Лекс уже здесь. Впрочем, вы и так знаете.

Кэрол слегка поджала губы. Профессионализм не позволял ей вслух возмущаться поведением Лекса и особенно покойной Кейт: после того, как Лекс побывал в полиции, не было никакого смысла скрывать, что он останавливался у Кейт. Слух быстро распространился. Кэрол, естественно, пришла в ярость предательским, по ее мнению, поступком Кейт. Я подозревала, что большая часть гнева, предназначавшегося Кейт, она обрушила на Лекса.

Стенли нервно кашлянул. Мы выжидательно посмотрели на него, но он лишь всплеснул руками, всем своим видом показывая, что не хотел нас отвлекать. Кэрол перевела на меня страдальческий взгляд. Влияние Стэнли в галерее было не таким уж маленьким, но он не использовал его и наполовину.

– Мел с Робом должны прибыть сегодня днем, – сказала Кэрол. – Они летят одним рейсом.

Наверняка она закажет машину для Роба и Мел и не узнает, что Роб прибыл один. Если, конечно, никто ей не скажет. Интересно, Роб знает, что Мел уже в Нью-Йорке? Скорее всего, да. В Лондоне, как и в Нью-Йорке, все про всех знают.

Так решилась одна из моих проблем. Уже сегодня я смогу не тревожиться о местопребывании Мел.

– Сэм, спасибо еще раз. Я этого никогда не забуду!

Тут как нельзя кстати подоспели ребята с картиной Мел. Огромное полотно даже не поместилось в лифт, так что пришлось тащить его по лестнице.

– Осторожнее! – крикнула Кэрол.

Я отчетливо расслышала рычание Лоренса. Думаю, Кэрол тоже его расслышала. Но она лишь подняла брови, когда Кевин с Лоренсом, пыхтя, оттащили картину к дальней стене. Кэрол включила софиты, и белую стену залил золотистый свет – солнечное сияние в эгейской деревушке. Теперь стена стала идеальным фоном для моего серебристого мобиля. Но сомневалась, что благодарность Кэрол простиралась настолько, чтобы оставить стену пустой.

– Хорошо, а теперь приподнимите ее, – распорядилась она. – Я хочу понять, как падает свет.

Огромное полотно медленно поползло вверх по стене под тяжелое дыхание взбешенных помощников, походивших на жалких, обессилевших галерных рабов из фильма «Бен Гур». Картина была выполнена в цвете, который производители трикотажа и косметики упорно называют телесным, на самом деле имея в виду бежево-розовый. В центре располагалось сморщенное коричневое пятно, в котором я без труда узнала то, что моя тетушка Луиза именует дыркой в тылу.

– Как это называется? – Кэрол листала свои записи.

– Вот здесь, Кэрол, – сказала Ява, выбираясь из-за

стола с пластиковой папкой в руках. – «Анальный рот».

Я едва удержалась от хохота, представив себе эту подпись под журнальной фотографией. «На снимке из галереи "Бергман Ла Туш": "Организм 1" Сэм Джонс перед "Анальным ртом" Мел Сафир». Я отвернулась, чтобы скрыть искаженную смехом физиономию и наткнулась взглядом на Стэнли. Он дернул головой, потом еще раз. Поначалу я приняла это движение за нервный тик и лишь через полминуты сообразила, что Стэнли зовет меня в соседний зал.

– Что такое, Стэнли? – спросила я, послушно следуя за ним.

Он молчал, пока мы не зашли за угол и не скрылись из виду. И только тогда прошептал, испуганно водя глазами по сторонам:

– Сэм, мне надо с вами поговорить! Мы не могли бы встретиться через пару часов?

– А чем плохо сейчас?

Глупый вопрос. Голова Стэнли задергалась, и на сей раз это действительно был нервный тик.

– Никто не должен знать! – лихорадочно зашипел он. – Мы не можем здесь говорить!

– Конечно, – сказала я, уже сгорая от желания узнать, в чем дело. – Где и когда?

– В три часа. У переправы на Стэйтен-айленд. В Бэттери-парк. Никому ни слова!

Стэнли прекратил дергать головой. Но в следующую секунду ему снова потребовался прозак.

– Быстрее! Мы должны вернуться, не то они что-нибудь заподозрят! – И он потащил меня в главный зал.

Нашего минутного отсутствия, казалось, никто не заметил, но Стэнли невнятно пролепетал, что показывал мне оборудование в соседней комнате. Поскольку там не было никакого оборудования, кроме электрических розеток, ложь выдавала нас с головой. Более неумелого заговорщика, чем Стэнли, я в жизни не встречала.

Еще одно доказательство этому я получила, когда сошла с автобуса и огляделась, прикрывая глаза от солнца. Дойдя до причала, я поняла, что назначать здесь встречу – все равно что звать на свидание в универмаг «Блуминдейл»: удобных мест вагон и маленькая тележка. У входа в метро Стэнли не было. Я поднялась по длинному бетонному пандусу и заглянула в кассовый зал пристани. Внутри было почти пусто, но даже если бы там царила дикая толчея, я бы сразу узнала Стэнли. По нервному тику.

Ничего не оставалось, как ходить кругами в надежде наткнуться на супершпиона. Но перед этим я зашла в женский туалет. Ох… Сортир насквозь пропитался вонью, но при этом пол сиял чистотой и отдавал дезинфекцией, якобы свежий аромат которой лишь оттенял благоухание фекалий – словно запах духов на разлагающемся трупе. Я вовсе не отличаюсь повышенной брезгливостью, да и сантехника выглядела довольно чистой, но этот туалет оказался из тех, где я предпочла обезопаситься шестью слоями туалетной бумаги. Я испытала внезапный прилив сочувствия к Тому. Может, я недостаточно серьезно восприняла его рассказы о дизентерии? Вернувшись домой, непременно поговорю с ним на эту тему.