Земные и небесные странствия поэта
Шрифт:
Аллах!.. Твоя Чаша пролилась…
И я говорю:
— Великий царь Бахрам-Гур Сасанид посадил эту Чинару и поставил меня у корней её.
Великий царь Бахрам-Гур Сасанид сказал: «Святой Хызр стереги Чинару эту, а когда она погибнет, возвращайся на небесные пути, где нет земной пыли…»
И я сижу у Чинары полторы тысячи лет и сплю и дремлю и не знаю срока Её…
Но сегодня я проснулся и чую, что сроки близки…
Аллах Ты сказал:
Много веков я сижу у Чинары и прошу милостыню ибо богат Бог милостью, ибо Бог на милость не убог…
Ибо у Бога милости много!.. Да!..
И люди шли и давали мне…
Но пришли последние времена, Времена Желтой Гиены…
Но пришли война и голод…
И люди стали обходить меня и стала хиреть персть плоть моя и стали очи засыпать…
И душа без людей одинока… как под камнем трава…
О Аллах Твоя Чаша пролилась…
Пришла пора…
Близки времена…
И стал я усыхать умирать как древо отодвинутое от воды.
Но тут босые ветхие ноги мои вошли в землю и встретились сплелись с корнями моей Чинары…
И сошлись соединились срослись смешались спутались мои ноги с корнями Чинары Кормилицы древлей моей…
И стали брать сосать тянуть соки токи прямо из земли вместе с корнями Её…
И ноги мои стали тайными корнями этой Чинары Предков наших…
Но пришли времена…
Но расплескалась опрокинулась разметалась Божья Чаша…
И я не сплю блаженно как прежде и не спит Чинара Предков…
И я чую Времена Последние и последний Огонь и Последнюю Войну всех племен и народов…
Да… да… Аллах…
Вот он — огонь соединяющий всех человеков все языки все народы…
Вот он…
Огонь!.. жар! пламень Свеща Аллахова от которой горят и озаряются града и села дальные дальные дальные…
И как я слышу шум дождя, еще летящего в небе, но еще на землю не упавшего — так я слышу шум огнь плеск Последней Войны…
Но будут будут предвестия!..
Но будут знамения!..
…И этой ночью сгорела церковка деревянная беззащитная… лествице небесная… звездо всесветлая… деревце христово… кормительница алчущих…
И там где горят церкви — там горят человеки…
И там будет рудник урановый где была церковь.
И там сотворят из руды тайной бесовской тлетворной этой Бомбу Всесмертную ННН…
И она прилетит на Джимма-Курган и город будет гореть как церковь…
И будут мертвые — и эти будут счастливы…
А будут обожженные —
И отцы будут сами убивать уморять душить детей и жен своих, чтобы глаза девственные невинные родниковые их не видели огня этого…
Но будут предвестия!..
Но будут знамения!..
Когда пустые битые бутылки от вина дурмана хмеля смертного заполнят все азиатские сокровенные ущелья до самых звезд…
И будет народ-пианица опойца народ бражник…
Когда в чистодонных алмазных реках масляных нефтяных задохнется изнеможет изникнет изведется царская форель…
И будет земля-сирота невеста без приданого калыма…
Когда матери азиатские спелые тучноплодовые будут раждать многих детей своих при дорогах и машины будут мять давить их, ибо много их…
И не будет сил у многосемянных азийских матерей жалеть и хоронить их…
И будет народ-саранча повальная…
И умершему негде будет упасть на землю и вернуться в неё…
И он будет ходить средь живых и отравлять их…
Айя… Вай дод!.. Йездигирт!.. Иччччи Иллллим!..
Когда у дехканина землелюбца будет одно плодовое дерево и одна овца и он будет пожирать их и забудет о людях…
А властители вожди дряхлые мечтают о вселенской власти и холят тела свои болящие…
Да!..
Грех тлен червь объял целые народы!..
Грех велик — и Бомба Н Кара Война велика…
…Аллах Чаша Хум пролилась перелилась чрез края… да?..
Айя!
Царь Бахрам-Гур Сасанид я устал тут…
Возьми призови меня…
Не хотят этого мира мои столетние слезные глаза глаза глаза…
…И мы стоим с матерью моей у Чинары Предков и Старец бессонный речет о судьбах Азии моей…
Но я мальчик, но я отрок, но я не понимаю его, но чую мглу словес Его…
…Мама матерь да что ночь длинна колодезна темна…
Пойдем в глинобитную кибитку нашу…
Я хочу спать в железной кривой бедной кроватке моей…
Матерь усыпи утешь меня…
И я дрожу я влеку матерь мою за руку в кибитку низкую малую приютную родную мою — мое гнездо яйцо покров…
Кибитка от дождей пахнет родной сырой утробной глиной первотворенья…
И мы стоим у Чинары Сасанидов и она колышется, хотя нет ветра в ночи ясной духмяной.
А Святой Старец Хызр-Ходжа лепечет хлопочет слепо вязко дурманно…
И я засыпаю под рукой теплой блаженной моей матери…
…Мама матерь что он говорит…