Земные и небесные странствия поэта
Шрифт:
погубятся заразятся порушатся потрутся искрошатся
соблазнятся поразятся трухой сладкой иныя племена
народы! гойда!
Отче! сладко вольно в Руси соблазненной…
Да плачут очи…
И поэт Руси и Азии Тимур-Тимофей стоял моленно на коленях в топком непролазном поле и молился и озирался, чтобы не увидели люди его и не забили.
И над полем над Русью в то лето и осень шли беспробудныя сеногнойныя ливни Самсона…
И поэт стоял в залитом ливнями
И там у дороги стоял жасминовый куст, который распустился в ливне ибо срок его пришел но не развился и опадал млявыми мокрыми лепестками…
А под кустом стоял увечный русский пианый Ангел Хранитель Руси — калека войны с одним крылом, а второе побитое тяжкое земляное влеклось тащилось по полевой текучей глине…
И не мог Ангел взлететь над туманным русским полем и стоял горестно смятенно у мокрого нераспустившегося жасминового куста и жевал ел мокрые розовые лепестки, ибо голодно и дождливо было окрест…
…О Русь! о мокрый недозрелый млявый тихий куст!
жасминовый в дожде томящийся как брошенный
подкидыш беглой слезной матерью
О Русь! увечный Ангел в поле неродящем не взлетающий
крылом болящим пианым, ибо тут нельзя быть трезвым,
ибо трезвый тут тотчас удавится…
О Русь! о церковь на холме невинном богооставленная
мертвостоящая невиноватая невиноватая разбитая
размытая распятая да по ночам опричным смятыми
крестами машущая журавлиным знобким стаям
стаям стаям…
И поэт пел молился в поле и со страхом озирался, чтоб его не увидали да в сырую глиняную землю до срока не погребли не упрятали не поселили не загнали не закопали заживо радостно палачи убивцы удавы каты безбожники рыщущие необъятные…
…И поле залито водой
И церковь залита дождями
И Русь объятая травой
Шевелит н’емыми устами
И Русь накрывшись лопухом
Глядит коровьими очами
И Русь взят’ая ковылем
Немотствует забитыми изб’ами
И поле залито водой…
Но! у проселочной дороги
Стоит жасминовым кустом
Увечный русский Ангел божий
И я сыновнею рукой
Иль ветви или длани трогаю
И дух живительный течет
И Ангел словно куст восходит
И след копыт крыл лепестков
Дождем во поле тихо полнится…
И пел в страхе в одиноком поле Тимур-Тимофей…
И поле залито водой
И полегли хлеба покорно
И вновь пророков и певцов
Положит Русь вослед колосьям
Да и меня не позабудь
За бедами и за дождями
Не то я сам в поля приду
И лягу с мертвыми хлебами…
И
…То ли Ангел в дожде? то ль жасминовый куст
У дороги в тумане скитается?
Я лицом в него тычусь да трусь -
То ль взлетает он? То ль осыпается?..
И тут опять страх взял поэта и в поле топком пустынном сиротском он застенал запричитал заголосил:
— Ой Русь! ой в дальном поле мы ль одни?
И куст жасмина беса не таит?
Русь мы одни?
Русь или крикни? иль шепни?..
Русь помоги! Господь ми помози, ведь я страшусь!..
Да! Знаю! Чую — каждый куст Иуду затаил!..
Да! Всякая трухлявая прогорклая изба глядит следит сторожевым доносным гиблым пограничным оком! ухом!..
Но Русь! Господь мой! Аз не боюсь!..
Аз голову несу!..
Я с плахою занозистою свежею под мышкой молодой пьяной моей с топором в руках несу несу я сам кудряву вольну слезну слепу красну голову свою несу!..
Господь! не боюсь!..
Да! каждый куст Иуду затаил…
Да! за спиной за шеей малой хрупкою моей псовидный бес опричник кат убивец пятерней пудовой ворожит…
Но Господи помилуй помози подними! не дай изникнуть сгинуть навека средь безымянных русских невиновных тучных вопиющих неоплаканных незрелых ям могил…
…Русь!
Я опять страшусь…
Хоть в поле мы одни…
Иль тут Господь с небес дождливых шепчет говорит…
…Поэт! пророк! Говори!
И чрез тебя отверзну отворю уста дождем залитыя мои…
Тогда я говорю…
…Ай Русь ай поминальная бескрайняя Книга казненных ай пощади!
Ай Русь ай безымянная Книга убиенных неоглядная всетайная ай упаси!..
Ай Русь блаженная ай Книга упасенных помяни…
Ай Русь сотри изведи изгладь имя малое моё а Слово богоданное сохрани!
Пусть имя и живот мои взяты погромным скорым душным ковылем но Слово Божье белым зрелым млечным неоглядным лебедем летит летит летит…
Божье Слово вечное лети лети лети…
Поэт молился уповал взлетал как птица о вымокших крылах…
…Но тут опять в непроглядном дожде в нищем непролазном русском поле бес-диавол-хозяин Руси взял его…
И тогда он забыл о Боге своем о душе своей о Руси своей…
И вновь воспомнил об отце утопленнике удавленнике безвинном Джамале-Диловаре с могильным вилюйским соболем на руках и матери своей Анастасии-Русь, несущей нож меж невинных грудей…
Офицер Красной Армии
2. Командир Красной Армии
Фантастика:
попаданцы
рейтинг книги
