Зенитная цитадель. «Не тронь меня!»
Шрифт:
— Ну, мне сам Бог велел! — сказал мичман Бегасинский. Стоял уверенный, что без него не обойдутся. Еще бы, боцману по штату все якоря и якорь-цепи до самого жвака-галса [8] подчинены. Действительно, не обошлись.
— Добро, — сказал Мошенский.
Помогать боцману вызвались многие, но Бегасинский отобрал двух Алексеев — Рютина и Воронцова. Оба нравились боцману. Воронцов — за спокойствие и рассудительность, Рютин — за неугомонность и желание быть нужным кораблю, товарищам.
8
Жвака-галс —
Принесли обернутые в клеенку толовые шашки, бикфордов шнур. Обвязались на всякий случай линями.
— Разрешите выполнять?
— Действуйте, Александр Васильевич! — разрешил Мошенский.
Боцман поплотнее нахлобучил мичманку, взглянул на стоявших рядом с ним Рютина и Воронцова:
— Ну что, хлопцы, кнехты [9] еще не смыло, значит, и мы устоим. Пошли!
Трое моряков направились на бак, исчезли в густой черноте ночи. Только скользили лини сквозь цепкие пальцы страховавших матросов.
9
Кнехты — вделанные в палубу металлические трубы (тумбы), предназначенные для закрепления буксирных или швартовых концов.
Казалось, прошло полчаса…
Наконец звонко зашлепали по мокрой палубе башмаки, и трое прибежали назад. Возле самой рубки Рютин поскользнулся, упал, но тут же вскочил:
— Порядок! Сейчас ахнет.
Недолгая вспышка высветила напряженные лица людей. Громыхнул показавшийся слабым взрыв.
Лейтенант Даньшин и мичман Бегасинский сбегали на бак. Вернувшись, доложили, что цепь расклепана. Якорь на дне…
— Ушла «Императрица Мария» на веки вечные, — искренне вздохнул боцман. — Попробуй теперь достань, если даже снадобится…
Завели буксир. «Дооб» напрягся и стал, судя по смыкавшейся воде, отводить «Квадрат» от берега…
Гитлеровцы почуяли что-то неладное — очевидно, засекли вспышку в море, — басовито прошелестел и шлепнулся левее, в воду, тяжелый снаряд… Затем сразу три столба выросли метрах в семистах за кормой «Квадрата».
— Спохватились, подлюги… Всей батареей бьють… — поеживаясь, сказал Воронцов.
— Ничего. Лупят с завязанными глазами. Уйдем. — Лебедев поглубже нахлобучил бескозырку-блин, сжал зубами ленточки.
— На «Квадрате»! — прокричал снизу, с «Дооба», Иващенко. — Попробую увеличить ход!
«Дооб» прибавил обороты.
— Уйдем! Море полегчало… — подал из темноты голос молчаливый Семен Здоровцев. Сказал профессионально, как бывший рыбак.
Волны по-прежнему «взрывались», но не было в них злости, взрывная сила казалась прежней разве оттого, что при встречном движении ударяли они в плоский борт плавбатареи, в ее «нос».
Прогудели и ухнули четыре снаряда. Снова с недолетом. Моряки повеселели. Послышались шуточки. Появилась абсолютная уверенность, что все будет в порядке. Облачность по-прежнему была низкой.
Через час ходу, в открытом море, «Квадрат» и «Дооб» встретили два буксира. Перебросили
Как медленно проплывал, приближался берег. Миновали Стрелецкую, Круглую, Камышовую бухты…
— Эге, куда это нас, братцы? В тылы никак отводят? Может, у Херсонеса поставят?
— Якорь «Императрицу Марию» утопили. Как же без него поставят-то?
— Да, без якоря не поставят… Скорее всего в Казачью идем.
Рядили. Гадали. Вошли действительно в Казачью бухту. И подумалось многим: может, теперь выпадет краткий отдых, столько дней без земной тверди…
Однако плавбатарее в эти сутки еще были суждены волнения.
«11 ноября 1941 года. 03.53. Ввели в Казачью бухту, сел на мель, буксиры ушли, никакого крепления не имею. Командир № 0318.
10.15. КТЩ [10] «Дообу» выйти к плавбатарее. Доставить боезапас.
12.22. Погода свежеет. Плавбатарея сорвана с мели. Прошу срочно выслать буксир. Командир.
13.26. Плавбатарею несет в море. Когда будет буксир. Командир».
10
Так в документе.
Морские буксиры «СП-13» и «СП-14» перехватили плавбатарею на выходе из бухты. Однако большая парусность — «Квадрат» возвышался над водой на 8—10 метров — создала плавбатарее к тому времени приличную собственную скорость, и буксирам пришлось изрядно потрудиться. Один швартов лопнул, завели другой…
С борта плавбатареи посоветовали: «СП-13» упереться в «Квадрат» и сдерживать его, а «СП-14» завести буксирный конец.
Буксиры с трудом снова завели «Квадрат» в бухту. Там ожидал маленький катер. С него на плавбатарею поднялись двое заводчан. Одним из них был… воентехник Костя. Костя подобострастно пожал руку Мошенскому, доложил, что прибыл помочь посадить плавбатарею на грунт на траверзе аэродрома. Весело затараторил:
— Рассчитаем в момент, какие отсеки затопить, скажем, какие вентили кингстонов крутить, и сядете аккуратненько и ровненько на дно!
— «Ровненько и аккуратненько», — насмешливо повторил Мошенский слова Кости. — А где гарантия того, что дно под нами ровное? А если с наклоном? А вдруг какая-нибудь лайба старая затоплена, а мы на нее усядемся, днище пробьем, перекосимся…
— Действительно… — растерянно согласился Костя-воентехник.
Второй заводчанин стал было рассуждать вслух:
— Учтем рельеф дна, рассчитаем, отсеки какого борта побольше затопить. Грунт к тому же утрамбуется под тяжестью «Квадрата»…
Мошенский с ним не согласился:
— Риска быть не должно! Сесть надо ровно. Мне стрелять. У меня орудия, приборы…
Пока командир и заводчане решали, что предпринять, как поступить, моряки осматривались на новом месте.
— А здесь веселее…
— Еще бы!
— Гляди, люди по берегу ходят. Чудно… Сигнальщики, однако, свое дело не забывали. Засекли «раму», следовавшую курсом на Херсонес, то есть через бухту. Доложили. Комендоры по-своему восприняли появление «рамы»: